Спасти обязан

Свои обязанности в деле каждый знал досконально. Мне же посоветовали не лезть «поперед батьки в пекло». Хотя по-испански это звучало совсем не так. И мы двинулись к лагерю. Примерно за километр остановились и стали подбираться уже на корточках, а кое-где и ползком. Нельзя было забывать о часовом на вышке. Примерно на сто метров вокруг забора из колючей проволоки кустарник был вырублен. Ночью пустое пространство наверняка освещалось прожектором. Территорию лагеря мы изучали во все три имевшихся у нас бинокля. Четыре небольших домика, похожих на наши строительные вагончики, стояли квадратом, с небольшой площадкой посередине. Там возвышался флагшток с безжизненно повисшим флагом. В углу площадки торчала довольно высокая радиоантенна. Один из домиков должен был непременно быть столовой, ведь не на постелях же они едят?

- Скорее всего, вот тот, справа, - толкнул меня локтем Мануэль. - Видишь, труба торчит?

- Думаешь, проволока под током?

- Нет, зачем это им?

Вход в лагерь перегораживал полосатый шлагбаума. Около него под навесом, положив винтовку на колени, клевал носом часовой на невысоком стульчике. На вышке никого не было видно, только торчал ствол пулемета. Присмотревшись внимательнее, я все же разглядел верхушку болотного цвета панамы. Там тоже подремывали. И куда только смотрят офицеры?

Но жара спадала, и в лагере началось шевеление. Солдаты вяло потянулись в столовую. Мануэль шепотом считал их:

- Diez y nueve, veinte...

Девятнадцать, двадцать... Действительно, офицеров имелось только двое. И еще два сержанта были белыми. Остальные - все черные. Правильно, юаровцы предпочитают жар чужими руками загребать, зачем им хороший генетический материал тратить? Но питались и солдаты, и офицеры вместе. Демократы, чтоб им. Оставалось надеяться, что хотя бы спят они отдельно.

Ужин длился невыносимо долго. А куда спешить? У нас в бригаде советники тоже сидели за столом по часу и больше. Пили чай, говорили о повседневных делах, о Союзе, если была водка, понемногу выпивали. Потом тут же, за столом начинали играть в кинга. И так до тех пор, пока не разбредались спать. Здесь, наверное, было что-то подобное.

Невдалеке тянулась серая нитка дороги, уходившая куда-то за горизонт. Она действительно была пустынной. В этих местах даже аборигены не жили. То ли их отселили, чтобы не мешали воевать и не помогали партизанам, то ли сами ушли от греха подальше. А может, их перебили. Для надежности. Цивилизованные люди и вовсе сюда не заглядывали. Отношения между Намибией и Анголой были порушены основательно. Через линию фронта шлялись только партизаны, да вот такие одинокие группки, как наша.

Мы терпеливо продолжали ждать темноты и наблюдать за лагерем. За все время часовой один раз спустился с вышки, справил нужду в маленьком аккуратном сортире, и опять поднялся наверх - кемарить. Из патрулирования вернулся «лендровер». Патрульные - все черные - с гомоном отправились в столовую, а те, кто сидели там, потихоньку стали расползаться по казармам. Там включили радио или магнитофон. «Стив Миллер Бенд» завели свою «Абракадабру».

- Хорошая песня, - шепнул Мануэль. - Кассету бы с собой прихватить.

- Я тебе прихвачу, - погрозил ему кулаком Серхио.

Мануэль сделал серьезное лицо, но я мог поклясться, что если представиться возможность, кассету он непременно стырит.

Нам везло. Офицеры действительно жили отдельно. Вернее, в том же домике, что и солдаты, но с отдельным входом. И размещался этот вход в левом дальнем углу лагеря. Похоже было, что с вышки его не видно. Серхио щелкал фотоаппаратом, снимая лагерь и его окрестности. Мне подумалось, что ждать эти ребята не будут, постараются все сделать сегодня же ночью.

Наконец упала темнота, и на небе высыпали неестественно крупные звезды. На вышке включили прожектор, луч несколько раз обежал по периметру лагеря, потом уставился на въезд и там застрял. Совсем было бы здорово, если бы он так и светил. Но полагаться на это не стоило, должны они были хоть изредка осматривать всю территорию. Мы оттянулись немного назад и укрылись за небольшим холмиком. Предстояло распределять, что кому делать.

- Начинаем в два. Мануэль, вышка за тобой. Пепе, Поль - вы держите казармы с солдатами. Леон и я уничтожаем радиостанцию, потом берем на себя офицеров. Мануэль после вышки занимается часовым у ворот и автомобилем. С остальными знаешь, что делать. Три свистка - сигнал сбора у выезда. Глеб, ты выдвигаешься метров на триста по дороге на юг на случай появления непредвиденных гостей и ждешь машину с нами там.

Это прозвучало почти как оскорбление. Я взвился, но сразу взял себя в руки и опустился на землю.

- Значит, все делом займутся, а я, как идиот, буду на дороге торчать?

В моем шепоте было больше ярости, чем, если бы я кричал во весь голос: «Не пойдет! Я не хуже вас!»

- Пойми ты, - прервал меня лейтенант. - Не можем мы тобой рисковать. Если схватят, скандал на весь мир получится.