Спасти обязан

Мы еще немного поговорили со Стасом о том, как будем действовать в Чечне. Прижав палец к губам, я показал ему жестом, что в комнате могут быть подслушки и откровенничать не стоит. Он понял, и разговор наш касался только общих мест. Стас рассказал, что он действительно воевал в Грозном и вообще на территории республики. Знал он тамошние места достаточно хорошо, и я порадовался, что взял его в нашу команду. Неизвестно, как повернутся обстоятельства, знакомый с местностью человек может очень пригодиться. Тем более, со спасовской подготовкой.

Беспокоил меня только один аспект нашего будущего вояжа. О нем не было известно никому. И в первую очередь — Мусе. Нам предстояло ехать в буквальном смысле в никуда. Я не знал, где хранились эти проклятые чемоданчики. В момент перехода информация о местоположении хранилища осталась в мозгу клиента и теперь извлечь ее оттуда было невозможно. Не обращаться же к Хромову и его соратникам: «Люди добрые, повторите полковнику, куда спрятали компактные ядерные устройства!»

Муса ни в коем случае не должен был знать о моей некомпетентности. Да и коллегам говорить пока не стоило. Оставалась скромная надежда, что на месте, когда пересечем границу с Чечней, память проснется и подскажет, куда именно надо ехать.

Ужинали мы втроем. Лакей доложил, что хозяин отбыл по делам и просил его не ждать. Ну что же, нам было только легче в его отсутствии. Некоторая натянутость в отношениях Насти и Стаса сохранилась, но видно было, что они заключили какое-то мирное соглашение и стараются его придерживаться. Вот и славно, решил я. Но с Настей все же поговорить следовало.

Однако разговора не получилось. Когда я после ужина заглянул к ней в комнату и осторожно повел речь о том, что надо исключить этот любовный треугольник из наших отношений, чтобы не вредил делу, девушка сначала заверила, что обузой она не будет, станет помогать изо всех сил, а потом послала меня подальше открытым текстом. Когда я, ошарашенный, вылетел за дверь, мне показалось, что Настя плакала, уткнувшись в подушку. Может, только показалось. На следующий день Муса все еще не вернулся. Мы слонялись по дому в ожидании. Я забрел в библиотеку, вытащил романчик Кинга, попросил лакея принести пива похолоднее, и погрузился в чтение. Чем занимались остальные, меня не интересовало. Все было обговорено, чего воду в ступе толочь?

К ужину, наконец, явился Муса. Он был оживлен, даже пытался шутить. Мы поняли, что сейчас последуют окончательные инструкции. Хозяин стола промокнул губы салфеткой, отложил ее в сторону и удовлетворенно потер ладони.

— Как я понимаю, вы готовы действовать? Вот и отлично. Вылетаете завтра. Чтобы не привлекать внимания, в Крестополь полетите обычным рейсовым самолетом. В аэропорту вас встретят. Предоставят подробные карты, качественный транспорт. Мои люди полетят вместе с вами. И из Крестополя двинетесь все вместе дальше.

— А оружие? — подал голос Стас.

Муса развел руками.

— Вот оружия вам не полагается. Мои ребята будут вооружены, а вы в случае необходимости действуйте голыми руками. Поймите, зачем неприятности, если машины остановит и обыщет милиция, которой там сейчас чрезвычайно много. Моих людей и то вооружат только на границе с Чечней. Но в республике они будут под моим прикрытием, а если вас с оружием задержат тамошние власти или, не дай Бог, люди какого-нибудь независимого полевого командира? Убьют ведь, и хорошо, если сразу, на месте. Так что, не обессудьте, пулемета вам, ребята, я не дам.

И он довольно глупо хихикнул.

— Тоже мне еще, Верещагин, — скривилась Настя. — А если нас там, безоружных, поубивают?

— Ну, господа, я все-таки имею представление о вашей подготовке. Кроме того, надеюсь, опасных ситуаций не случится. Мое слово даже там имеет вес. Хотя и в определенных пределах.

— Ладно, оставим эту тему, — прервал я его. — Что-то еще имеете нам сказать?

— Только одно. Вам следует поторопиться. Сроки поджимают, да и товарищам вашим сидеть здесь не очень приятно, согласитесь.

Да уж, это был убийственный аргумент. А еще нам очень хотелось вернуть собственные тела. С тем и разошлись по комнатам.

Когда я уже собирался ложиться спать, в дверь коротко стукнули и давешний лакей положил на стол небольшой конверт. В нем оказались наши паспорта и билеты на рейс Москва — Крестополь. У Стаса был его собственный паспорт, Настя оставалась Ларисой Малявиной, а я стал Александром Твердохлебовым, проживающим в Москве на Малой Бронной. Ну и фамилия! Специально, что ли, Муса ее выбирал? Фотография была моей, и выглядел документ слегка потертым. Оставалось надеяться, что подлинность его не поставят под сомнение на каком-нибудь контрольно-пропускном пункте.

Среди ночи я проснулся от ощущения, что в комнате кроме меня есть еще кто-то. Осторожно приоткрыв глаза, я обнаружил, что рядом с постелью в одних узких трусиках стоит Настя. Предупреждая негодующие слова, она прижала ладонь к моим губам, прошептала:

— Молчи, молчи, не сейчас. Я Лариса, а не Настя. Потом со Стасом решим, когда снова стану собой. А сейчас я к тебе хочу. Я Лариса, молчи…