Спасти огонь

Машина ускорился. Сказала же старуха: скоро съедут в Гватемалу. Надо побыстрее вечеринку забабахать. Он вызвонил свой киллер-квинтет и велел всем подъехать в бутербродную на Пералвильо. Собрались они все в предвкушении: босс скоро даст отмашку. Сели за стол. Машина времени не терял. В интернет-кафе пробил по гугл-картам адреса. Каждый распечатал в шести экземплярах и раздал. Первой он решил прикончить подружку. Пусть Хосе Куаутемок, сука, помучается, как он мучился из-за Эсмеральды. Сделал чертеж на карте: «Вот в этом доме сученька его живет. Вы двое поодаль так встаньте и высматривайте, нет ли какой движухи. Как только ее увидите — расстреливайте на хрен. А вы двое по углам, на случай если их подстрелят. Тебя на конвой бросаем. И не раздумывать мне. Бабу убиваем сразу. Один в голову, а когда упадет — всю обойму разряжаем. И попробуйте мне только не добить».

Медлить больше было незачем. Боевые псы рвались в атаку.

С револьвером в руке я помчалась через баскетбольные площадки. Прямо под корзиной стояла полуразобранная машина. Раздались два выстрела. Пули чиркнули по кузову. Я обернулась на бегу. Те два типа из «куру» бежали за мной.

Не знаю, было так с тобой, Сеферино, или нет, но говорят, что, когда ты на грани гибели, картинки из прошлого сыплются на тебя неудержимой лавиной. За пару секунд твоя жизнь разделяется на фрагменты, и ты просматриваешь ее задом наперед. Со мной произошло наоборот. Когда я увидел прямо наставленное на меня в упор дуло пистолета, передо мной предстали образы будущего. Заново обретенная благодаря воссоединению с Хосе Куаутемоком жизнь расстелилась дорогой, по которой мне никогда не было суждено пройти.

Какой смысл бежать, если они оказались порознь? Сколько бы брат и адвокат ни уверяли, что так лучше, он сомневался. Одиночество добьет его. Ему нужна она, ее нагота, ее слова, ее ласки, ее поцелуи, ее глаза. Ничто не могло заменить ее присутствия.

От лязга пуль о кузов машины в окна выглянули соседи. Я закричала: «Помогите!», но они задернули шторы. Я припустила. Револьвер дрожал у меня в руке. Я снова обернулась: преследователи были медленнее меня, я начинала отрываться.

Дон Отелло перехватил сигнал рации. Несмотря на помехи, слышно было, какой сладкий голосок у этой бабы. Машина возбудился, как только услышал. Она же красотка. Высший класс. По крайней мере, на фотках. И вляпаны оба по уши. Прям огонь. Если бы он не нацелился задать им свинца, передернул бы на месте, пока слушал, какую они похабень друг дружке заливают. Высококачественное порноаудио. В исполнении будущих трупов. Потому что убьет он их непременно. Потом он перешел на частоту конвоя. «Беркут на базу два». Никакой фантазии. Почему босса всегда называют этой идиотской кличкой — Беркут? «База два» — дом, где держат бабенку. Скоро конец настанет порноаудио и всяким красивостям по рации. Даже жаль.

Я увидел будущее. Вдохновленный историей любви Марины и Хосе Куаутемока, пожелал собственной истории любви. Задумался о жене и детях. О женщине, с которой я мог бы говорить после работы. А лучше, мы бы вместе работали. О ком-то, кто пресек бы мою склонность уничтожать других и — чего уж там — самоуничтожаться. О ком-то, кому я мог бы доверять, кого я мог бы обнимать, перед кем мне не стыдно было бы плакать, с кем я мог бы просто быть рядом. Да, вот так просто, папа: быть рядом. Завести детей, видеть, как они растут, брать их на руки, кормить, воспитывать, любить. Возвращаться домой, к семье, к любви. Ах, любовь!