Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»

Пилсудский давал отчет о сделанных им как главнокомандующим ошибках. Простые жолнежи и панове-офицеры давно сделали однозначный для себя вывод — Польшу предали!

А как иначе — солдаты размышляли просто. Вместо того чтобы помочь совместно сокрушить большевиков, русские белые, наоборот, заключили с последними перемирие. И хуже того, стали из-под полы вооружать Красную армию и отправили в нее своих добровольцев и аэропланы с летчиками. И как такое назвать прикажете?!

Пшекленты москали сговорились и решили погубить обретшую независимость Польшу, которая только старалась вернуть границы полуторавековой давности. Ибо поляки есть самый культурный народ на востоке, защищающий Европу от дикой и варварской Московии, которая постоянно пыталась захватить исконные польские земли, от Смоленска до Киева.

Соседи оказались мерзавцами и пакостниками! Поганые псы, курва маць, тоже алчно жаждали оторвать свои куски от несчастной Польши. Эти недоноски, недославяне, онемеченные чехи и словаки, хищным зверем накинулись на южное подбрюшье, оторвав Тешинскую Силезию. Да, чехов там намного больше, но это тоже исконные польские земли!

Про немцев поляки выражались еще более непримиримо. Ибо Познань и Поморье всегда оставались ляшскими землями, несмотря на полтора века оккупации их западным соседом. А раз так, то подлые тевтоны должны убраться оттуда — и за два года независимости поляки приложили к этому делу немало усилий. Только германцы имели совершенно противоположное мнение и для защиты организовали «черный рейхсвер». Но сила-то солому завсегда ломит! До недавнего времени…

— Пся крев!

Пилсудский снова выругался. Три недели назад поляки оставили Варшаву, а сейчас и вторую, первую и древнюю столицу Польши. И с запада в Силезию вторглись немецкие батальоны, что тайком, в обход условий Версальского мира, там сосредоточились.

Именно туда и направлялся сейчас маленький отряд, что остался под командованием Пилсудского от всей польской армии, прикрывая отход многих тысяч беженцев. Ведь лучше попасть под защиту кинжальных германских штыков, чем унижаться перед наглыми чешскими легионерами или сгинуть в красной неволе…

Горки

— Противоречия между империалистами, Лев Давыдович, вам не фунт изюма! Их надо использовать!

— Но, Владимир Ильич…

— Не спорьте со мною, батенька. Мы с вами коммунисты, потому должны владеть диалектикой. А если большевик не может стать на карачки и есть дерьмо, когда этого требуют интересы революции, то он не большевик, а прихвостень, и его нужно гнать в шею из партии! Иной мерзавец потому-то и ценен, что он мерзавец!

Ленин пробежался по кабинету, уже полностью забыв про болезненное состояние. Троцкий, до сих пор потрясенный гневной вспышкой вождя, не мог прийти в себя, но видел, что «Старик» уже нашел какой-то выход из положения, раз так радостно забегал, потирая руки. Характерная примета того, что Ильич задумал какую-то гадость.

— Мы уже стравили Антанту с белыми, которые заключили с нами похабный мир. Да-да, похабный для них! Ибо мы получили возможность делать мировую революцию. И ее нужно совершить, иначе мы не выстоим в империалистическом окружении! Стравить, обязательно стравить белых с румынами — вот залог нашей победы в Германии!

— Но у них нет общей границы, Владимир Ильич. Как же мы их сможем стравить? Это невозможно, — кое-как проблеял Троцкий, но был остановлен уничижающим смехом вождя.

— Нет? Так будет! Мы же с вами, батенька, настоящие большевики! Без поддержки мирового пролетариата, без его всеобщего восстания мы не сможем уничтожить старый мир! У пролетариев нет отечества, им нечего терять, кроме собственных цепей. А любое крестьянство мелкобуржуазно по своей гнилой стихии. Коровенка и клочок земли всегда потянет его в это болото! Потому оно контрреволюционно, отвечает на наши меры бешеным сопротивлением, срывая продразверстку и поднимая восстания! Посмотрите, что творится на юге — Махно, Антонов, Григорьев и целый сонм всякой прочей сволочи бьют нас в спину, Вандею устроили! Но мы им покажем!

«Совсем спятил наш „Старик“! Пора его списывать со счетов. Опять на заклинания перешел, ничего дельного предложить не может. Из ума выживает», — Троцкий, натянув на лицо улыбку, смотрел на беснующегося вождя.

— А потому мы должны избавиться от таких попутчиков, отдав их Деникину! Пусть они между собой воюют. Тогда не у нас, а у белых своя Вандея начнется! Вот так-то! Все им отдать — Одессу, Николаев, Херсон, Екатеринослав, даже Харьков отдать! А наши освободившиеся дивизии на помощь германскому пролетариату двинуть!

— Владимир Ильич! — Троцкий дернул себя за бородку — он сообразил, куда вождь клонит. Но опасения остались, и серьезные. И он попробовал их разрешить с ходу: — А не откроем ли мы дорогу белым на Киев и Москву? Как в прошлом году?!