Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»

Шмайсер рывком дернул стол, поставил его в шаге от окна и быстро водрузил на блестящую полировку крепкий стул с изящно гнутой спинкой. Аккуратно пристроив на сиденье винтовку, немец приложил приклад к плечу, прижав резиновый наглазник. В сетке прицела была отлично видна наспех сколоченная деревянная трибуна, украшенная пролетарским кумачом с наляпанными призывами.

Читать их Шмайсер не стал — он смотрел на цели, к которым так стремился. Главных было четыре, но патронов в магазине пять, разрывных «дум-дум», больше, чем требовалось. Мало ли что, один выстрел про запас, дело житейское.

— Какие люди! — ощерился белыми зубами немец, узнав с первого взгляда знатные «мишени», которые предстояло поразить и видимые им раньше только на фотографиях. — Все вместе и под охраной. Но жиденок-то наш каков? Храбрец, нечего сказать, настоящий пролетарский маршал. И грузин рядышком, не прячется за спину, стоит как влитой…

«Демон революции» тряс козлиной бородкой, выкрикивая призывы и подняв руку.

Наркомнац, доверенное лицо Ленина (куда же без хозяйского пригляда из Кремля), молодой еще грузин с черными усами задумчиво смотрел на ровные шеренги красноармейцев.

Двое других товарищей, прославленные военачальники, одетые в форму с красными и синими «разговорами», были также усаты, но один носил короткие, шляхетские усики на породистом панском лице с горделивой гримасой. Второй имел длинные усища, вытянувшиеся в стороны, в которые победно ухмылялся. Они были такими густыми, что могли украсить любого казачьего атамана, да хошь самого Тараса Бульбу.

Все остальные победители, стоявшие на трибуне, не заинтересовали Шмайсера — он пристально вглядывался в лица главных «персонажей», мысленно определившись с порядком стрельбы и первоочередностью «мишеней» на этом стрельбище.

— Жаль, что нет ледоруба, но маузер надежней… И подыхать будут долго и в мучениях, — прошептал немец, и мысли тут же улетучились из головы.

Превратившись в холодную и расчетливую машину для убийства, Шмайсер плотно прижал приклад к плечу, тщательно прицелился и плавно потянул спусковой крючок…

Одесса

(2 октября 1920 года)

— Культура имеет право на финансовую поддержку государства, — задумчиво пробормотал Арчегов, наблюдая за разворачивающимся на сцене представлением.

Вот только, к великому стыду, опера совершенно его не затронула, да и пели на французском, который он понимал со второго на десятое. Великую пользу дают знания иностранных языков!

Но не жалел генерал о непонятом, ведь главное было в другом — первое представление Императорского театра в спешно покинутой красными «жемчужине у моря». Да какое!

Его почтили присутствием венценосные особы — Михаил Александрович и его коллега, греческий король Александр, прибывший на броненосце «Лемнос», с представительной делегацией во главе с премьер-министром с весьма мудреной для русского восприятия фамилией. Сам Арчегов находил в ней стойкую ассоциацию с «вазелином».

Это был первый официальный приезд зарубежного монарха в Юго-Россию. Если не считать совсем недавнего, тихого, чисто по-родственному незаметного посещения Ливадии двумя неделями тому назад болгарским царем Борисом.

Молодой, с вытянутым лицом монарх добрался с небольшой свитой на обычном пароходе. Ну, тут все объяснимо — по Версальскому миру Болгарию флота лишили, впрочем, кораблей-то, за исключением древней канонерки и полудюжины миноносцев, она не имела.

Константин поневоле сравнил этих двух балканских властителей и нашел между ними много общего. Отцы отреклись в их пользу по окончании мировой войны. Парадокс — папаши были германофилы с немецкими династическими корнями, а страны воевали между собою. Понятно, что Антанта поспешила их убрать с престолов.

Молодые венценосцы реальной власти не имели, а болгарского царя вообще подмял премьер Стамболийский. И воевать монархи не сильно рвались — мировая бойня сделала их чуть ли не пацифистами, чем вызвали искреннее уважение Арчегова.

— А ведь сегодня его должна была укусить обезьяна… Может, и лучше, что он здесь, и история по другому пути пойдет…

Память услужливо пришла на помощь. Генерал вспомнил, как прочитал в той жизни про этот случай — Александра в саду цапнула мартышка, и от сепсиса он умер через три недели.

Теперь, может быть, на греческий трон не вернется его папаша, что захотел путем «маленькой и победоносной войны» упрочить свое положение на троне, а в результате случилась грандиозная катастрофа для целого народа. Османы хорошо навтыкали греческой армии в Анатолии, та была разгромлена и панически бежала. А более двух миллионов греков, спасаясь от резни, что устроили им победившие турки, навсегда покинули Малую Азию, в которой проживали три с лишним тысячи лет, если не больше.

И Болгария нужна была в дальних расчетах, а потому в Ливадии говорили тихо и приватно. Тем паче эта страна находилась с южным королевством, что называется, на ножах — задача сделать их если не союзниками, то добрыми соседями поначалу показалась абсолютно невыполнимой…