Спасти президента

Если наши послания по привычке перехватывает ФСБ, то их штатным дешифровщикам не позавидуешь. Наверняка бедолаги ломают свои ученые головы в поисках ключа к разгадке, и зря. На самом деле эта переписка не означает ровным счетом ничего. Никакого шифра, никакого кода. Проверка линии. Я настоял, чтобы каждый час наши связисты обменивались факсами в привычной генеральской манере, держа линию наготове: мало ли когда нам понадобится поговорить. В горах связь довольно часто капризничает. Пока поднимаешься по склону — все нормально, прием отличный, спускаешься — начисто отрезало. Или наоборот. Естественный природный экран, хоть обкричись. Шуточки ионосферы. За последние двое суток наш Генерал дважды подходил к границам зоны нормального приема, и тогда факс выдавал какой-то сумбур вместо букв. Даже лучший в мире переносной комбинированный факс-аппарат, подарок корпорации «Самсунг», в таких условиях бывает бессилен. А я, полковник Панин, тем более. Я вам не железный и сделан не на конвейере в Южной Корее.

Зеленые цифры на экранчике настольных электронных часов вынудили меня поторопиться. До вечернего телеэфира в «Останкино» времени оставалось не так много. Вернее, его было крайне мало, в обрез. Только-только перелететь с Кавказа в Москву, побриться, выучить свежие тезисы. На бывших военных аэродромах в Минводах, Партизанске, Кара-Юрте и Махачкале Генерала дожидались четыре спортивных «Сессны» с полными баками и сменной командой пилотов. Я держал их в полной готовности со вчерашнего вечера, надеясь, что нашему горному архару надоест мотаться на «Тойоте» по серпантину, от аула к аулу. Но Генерал все еще был неутомим. Недели за три до выборов он немного раскис, впав в меланхолию, и мы всем штабом открывали в нем второе дыхание. Кое-как открыли. И вот никак не можем закрыть его обратно.

Я положил пальцы на клавиатуру факс-аппарата и отстучал: «На линии Панин. Напоминаю, что московские теледебаты — в 21:00». Это значило, что неплохо бы наконец спуститься с гор и зарулить к ближайшему аэродрому. Прямой эфир на дороге не валяется. Телецентр «Останкино» ждать не станет.

Через несколько секунд из щели аппарата с шуршанием выполз белый край бумаги. На листе была одна строчка: «Лучше нор могут быть только горы. Генерал».

Это, по-видимому, означало одно: спущусь, когда мне будет нужно. Без соплей.

— Сукин ты кот! — выругался я вслух.

Телеграфный стиль Генерала был моим собственным изобретением. Уже в начале избирательной кампании я смекнул, что народ наш быстро устает от болтологии. Даже когда ты в мундире с генеральскими погонами, тебя слушают минуты две-три. Затем внимание ослабевает до нуля. Поэтому претендент, желающий выиграть, обязан говорить громко, мало и смачно.

Громкость у нашего кандидата была на высоте с самого начала: и без микрофона рык его охватывал метров четыреста в диаметре, в сухую погоду — все пятьсот, мы специально замеряли расстояние. С краткостью тоже не было проблем. Когда мы отжали весь мат, речь его стала короче не придумаешь. Однако вот смачность давалась ему с колоссальной натугой. Месяца два на нас беспрерывно работала отдельная бригада нанятых текстовиков, которые за приличные деньги готовили генеральские перлы на все случаи жизни: праздники, будни, свадьбы, похороны, стихийные бедствия и парламентские сессии. Наш претендент зубрил лучшие экспромты к пресс-конференциям и отпускал их журналистам штук по пять в одни руки. Перлы имели успех. Постепенно афоризмы насобачились придумывать и члены нашей собственной команды, типа Димы Богуша, а уже на финише и сам Генерал освоил это нехитрое ремесло. Тут главными были малый объем и некоторая загадочность высказывания, которая позволяла бы истолковывать слова кандидата в любую сторону. Сегодня эдак, завтра так, послезавтра снова эдак. Как профессиональному военному, привыкшему к сугубой точности, мне не нравились подобные выкрутасы. Но как политик я понимал их сегодняшнюю необходимость. Это надо, полковник Панин, внушал я себе. Противно, но неизбежно. Политик должен быть мудр и гибок. Не все наши избиратели носят погоны и знают искусство тактики. Далеко не каждому по плечу красота и четкость слога воинского Устава. Некоторым милее мраморные слоники на полке. Воленс-неволенс, приходится маневрировать. Считайте это военной хитростью...

— Сукин кот, — повторил я, разглядывая краткое послание. Обучили его на нашу голову. Генерал уже нам стал доказывать, что он круче переваренного яйца.

«На линии Панин, — вновь напечатал я. — Убедительно прошу Вас вернуться в Москву к вечернему эфиру».

Факс-аппарат несколько секунд подумал, погудел и ответил мне двумя фразами: «Магомет пошел в гору. Кулуары кончаются стенкой. Генерал».

Новые афоризмы поставили меня в тупик. Первое предложение истолковать было достаточно просто, но вот второе... Возможно, Генерал намекал мне, что я тайно интригую за его спиной? Дурь! Какие тайны? Каждую интригу штаб прорабатывает коллективно, мозговым штурмом, и кандидат всегда в курсе...

«На линии Панин, — отстучал я. — Повторите, не понял Вас».