Спасти СССР. Адаптация

– Однако еще большую тревогу, Юрий Владимирович, вызывает состоявшаяся неделю назад замена консула. Вместо находившегося ранее на этой должности кадрового дипломата прибыл Тим Дрейк, являвшийся до того видным сотрудником аппарата совета национальной безопасности США. Находится в тесных дружеских отношениях с Бжезинским. За спиной – опыт работы в Иране, Индонезии и Ливане, где он выполнял не столько даже функции разведчика, сколько осуществлял контакты с высокопоставленными агентами влияния. Откровенно говоря, проспали мы его приезд: когда МИД с нами согласовывал экзекватуру, о Фостере и Рогоффе мы еще не знали и сочли отправку Дрейка в Ленинград определенного рода понижением в результате аппаратных игр в совете национальной безопасности США.

Над столом повисло тяжелое молчание.

Григоренко достал из папки и передал Андропову оперативные фото фигурантов, а потом продолжил:

– В совокупности появление трех таких фигур в Ленинграде не может быть случайным и указывает на то, что противник проводит здесь нерядовую операцию, результаты которой ожидает высшее политическое руководство. Как минимум виден интерес и Бжезинского, и, через Карлуччи, Колби. Кстати, Бжезинский и Колби периодически конфликтуют между собой – именно этим может быть обусловлено одновременное присутствие в Ленинграде их доверенных лиц.

Григоренко, чуть понизив голос, добавил, поглядывая больше на Иванова:

– Я не знаю целей и задач операции, что ведется сейчас в Ленинграде Блеером под вашим руководством, но меня беспокоит возможная связь необычного усиления резидентуры противника с этими поисками. Вы случайно не одно и то же ищете?

Иванов протяжно втянул через ноздри воздух, затем процедил:

– Черт! Хотелось бы верить, что нет. Но теперь придется и это учитывать.

Андропов отпил из стакана чай и покатал во рту, пытаясь насладиться вкусом лимонника, но мозгу было не до этих изысков.

– М-да, порадовали вы, Григорий Федорович… Аж два раза.

Юрий Владимирович выбрался из-за стола и прошелся по кабинету взад-вперед, потом заложил руки за спину и остановился у окна, бездумно разглядывая хлястик на шинели у Феликса Эдмундовича.

– И еще… – Григоренко разорвал установившуюся тишину.

– Еще?! – Андропов повернулся и нервно дернул бровью.

– Не знаю, правда, взаимосвязано это или нет… Но лучше исходить из мысли, что да, связано. Два месяца назад по инициативе американского консульства в Ленинграде в порядке культурного обмена был согласован обмен специалистами. Наша группа на полгода туда, причем, что интересно, США взяли на себя расходы, а их – сюда. Группы по двадцать человек.

– Что за специалисты? – напрягся Иванов.

– Учителя русского языка и литературы. Просили практику преподавания предмета в наших школах.

– Запрашивали какие-то конкретные школы? – быстро поинтересовался от окна Андропов.

– Нет. – Григоренко пошевелил в воздухе пальцами. – Я к чему… У нас есть выбор: мы можем отменить этот обмен под благовидным предлогом или провести его в другом городе, например, в Москве. Это если нам важнее не допустить даже возможности утечки какой-то информации из Ленинграда. А можем плотно поработать с этими практикантами в Ленинграде. Двадцать человек, да на полгода… Вероятность удачной перевербовки хотя бы одного достаточно высока. Если они задействованы в операции ЦРУ, то мы узнаем, что именно они ищут.

Андропов обменялся взглядами с Ивановым, вернулся к столу, грузно опустился в кресло и глубоко задумался. Потом поднял голову и сказал:

– Григорий Федорович, это все по этим вопросам?

– Да.

– Спасибо за доклад. Есть о чем подумать. По этой группе преподавателей русского я доведу вам решение позже.

Когда Григоренко вышел, из груди Андропова вырвался глубокий вздох. Он медленно и устало, словно гигантская черепаха, посмотрел на Иванова:

– Боря, скажи мне, что это просто случайное совпадение. Пожалуйста…

Иванов коротко, но емко ругнулся и ожесточенно потер лицо:

– Давай вместе подумаем. Первый вопрос по документу из Тегерана: «Сенатор» или нет. «За» у нас только одно: необычно высокая информированность источника. Или это «Сенатор»… Или кто-то из самого ядра «Халька» оказался провокатором.

– Последнее вычеркни, – махнул рукой Андропов. – Всех, кто планировал переворот, расстреляли. Мы сейчас это точно знаем. Или, как Григоренко предположил, это фальшивка, изготовленная задним числом на основании протоколов допросов.

Борис поднял голову и некоторое время, не мигая, смотрел на Андропова.

– Что всех расстреляли, Юра, это ничего не значит. Могли и провокатора в расход пустить… Так часто бывает. Оставляю. Ладно, что у нас «против»? Москва, а не Ленинград – это раз. Второе – не тот способ доставки. Третье – до сих пор он помогал СССР, а не вредил.

– Еще один вопрос в связи с этим. – Андропов вяло пошевелил пальцами. – Если это не «Сенатор», то почему он не сообщил нам об этой утечке? О предательстве? Не все знает? Не все хочет говорить?

– Так, Юра, – Иванов осторожно блеснул очками, – у нас предателей-то, получается, нет. Невозможно выдать то, чего не знаешь.