Спасти СССР. Часть 2

Заседания Политбюро в обязательном порядке стенографировались, печатался протокол. В этот раз протокол был большим и необычным. И один из сотрудников аппарата ЦК поняв, что попало к нему в руки, откопировал протокол и отдельно речь Горбачева*.

И решил размножить...

* То какое впечатление тогда могли производить подобные речи - можно напомнить речь Ельцина или речь Татьяны Заславской в 1982 году. Обе речи стали легендарными и пересказывались из уст в уста

04-05 июня 1985 года

Москва

Скажем так - несколько дней пролетели почти незаметно. Раиса меня поддержала, я готовился к пленуму, дать там основной бой. Понял, в чем дело Маслюков и основательно подключился к защите меня и проектов реформ, дав команду собрать и обобщить все негативные моменты по Москве, Ленинграду и Украине. Егор обзванивал региональных партсекретарей, иногда подключался и я. Гейдар работал по югам - хотя то, что его не было на скандальном Политбюро это я запомнил. Хотя должен был быть.

Восток дело тонкое.

В общем, мы готовились в случае продолжения атаки вывалить весь компромат, обвинить наших врагов в развале работы на местах и потребовать крови. Самым уязвимым был, конечно, Гришин - Москва под боком, а он многим мозоли оттоптал, желающих поквитаться за грубость мы нашли сразу и с лихвой...

Помогал и Ельцин - сейчас он случайно уехал на Урал, и оттуда проедет по Поволжью. Встретится с важными регионалами.

В общем, настроение было бодрое, боевое. Считали голоса, прикидывали, кому и что дать и за счет кого.

И тут все вальнулось.

Попросился Громыко - дуайнен можно сказать нашего конклава. Зашел, пряча глаза.

Я как раз закончил размечать список российских секретарей - за, против, под вопросом.

- Что невесел, Андрей Андреевич? - спросил я

- Слушай, Михаил Сергеевич - сказал он - кажется, мы делов наделали.

- Мы? Мы это кто?

Громыко не обиделся

- Михаил Сергеевич. Я понимаю, ты имеешь полное право на Виктора Васильевича камень держать за пазухой, на Щербицкого. Если хочешь знать, я с Гришиным уже встречался, так ему ума вложил...

...

- Но речь не о личной обиде, не о наших разногласиях, не о той безобразной склоке, которая на Политбюро имела место. Речь об авторитете всей нашей партии, о том кто мы есть в глазах рабочего класса

- Что-то я не пойму.

Громыко какое-то время пристально всматривался в меня. Потом сказал

- Твоя речь на Политбюро гуляет по всей Москве. Перепечатывают на машинках, переписывают от руки. Вчера о ней говорили на Свободной Европе. Не знал?

Вот оно как

- Нет, не знал.

- Как бы то ни было, склоку дальше на пленум выносить нельзя. Надо мириться.

Я покачал головой

- Андрей Андреевич. Если бы они спорили о путях реформ, я бы им слова не сказал. Но они спорят о том, как реформы остановить. Этого я не прощу. Пусть уходят. Как положено - с пенсией, место подберем, никого преследовать не станем.

- Это твое последнее слово?

- Да Андрей Андреевич. Большинства на пленуме у них нет, и они это понимают. Если попробуют меня снять, я те же аргументы повторю на трибуне, пусть делегаты решают. Или потребую созыва Съезда. Угробить или хотя бы остановить реформы я не дам.

Громыко снова какое-то время смотрел на меня, будто удивляясь

- Ну, ладно.

- Погодите, Андрей Андреевич.

...

- Романов и Гришин пусть уходят. Щербицкий - пусть приедет в Москву как можно быстрее. Нечего в Киеве отсиживаться. Поговорим.

Понятно, что Шербицкий поспешил в Москву. Виниться.

Я кстати думал насчет того - а на что они рассчитывали этим своим довольно дурацким и плохо подготовленным наскоком? Потом до меня начало доходить - это совсем другое общество, здесь не принято идти лоб в лоб на конфликт. Меня могли бы и додавить на Пленуме, если бы я играл по их правилам. Но я играл по правилам американской политики, к которой привык - а они к этому не были готовы.

Расправляться с людьми я не любил. Есть люди, которые получают почти что физическое удовольствие от расправы над другими людьми... неважно, физической или моральной. Я к таким не относился. Победой нельзя упиваться. Дурная привычка, приводящая к росту короны на голове.

Для начала - я достал из ящика стола и положил перед Щербицким тот самый кравчуковский донос который я получил. Пусть почитает, заодно пусть получит представление о моральных качествах своих подчиненных

Хотя наверное он и так знает. А других - где взять?

Щербицкий читал долго. Явно сдерживаясь, но я понимал что у него бушевало в этот момент в душе. Потом - аккуратно положил бумагу на стол, понимая что ничего хорошего ждать не приходится. Тут он кстати ошибался.

- Владимир Васильевич...

...

- Скажите мне одну вещь. Только честно, как на духу. Вы сами верили в то, в чем меня планировали обвинить на Пленуме? Мелкобуржуазное перерождение. Вы, украинец. Человек от земли.

Щербицкий опустил голову. Затем выдавил

- Я готов уйти. Сына только не трогайте.

Я иронически хмыкнул