Спасти СССР. Манифестация

— Ай, Дик, брось! — всплеснул руками Сергей Викторович, — читал я этот документ — не наш. Это очень, знаешь ли, чувствуется, даже в слоге, в образе мышления. Не знаю, где вы там потекли, в Госдепе, в ЦРУ, в РЭНДе, но план точно вами писан. У нас просто нет людей такое сделать.

— Ну, не знаю… Поверь — я его не видел. Есть, конечно, у нас суета в этом направлении, вокруг Бжезинского и Маски. Но вот чтобы именно долгосрочный план по дестабилизации… Вернусь, обязательно поинтересуюсь.

— Поинтересуйся… Так вот, возвращаясь к нашим баранам. План мог быть воспринят у нас как фактическое объявление войны — одно дело высекать искры в третьем мире, другое дело — прямо в сердце соцсодружества. Но, если взглянуть на это с другой стороны, то там принципиально нового не так и много, разве что стратегической глубины добавилось, готовности расшатывать ситуацию даже не годами, а десятилетиями. В общем… Не могло это вызвать такую широкую реакцию, захватывающую все сторону жизни, причем не только внутри соцсодружества, но и в самом СССР тоже. Что-то есть еще помимо этого, важнее. Намного важнее. Словно кто-то открыл им "кладезь бездны", так сказать.

— Пятый ангел протрубил? — понимающе усмехнулся Дик. — И что в итоге? В Кремле незаметно для нас победили консерваторы? Збигу такое понравится. Идея смотрится резонно с точки зрения начатой превентивной атаки на реформаторов в Польше.

— Да вот в том-то и дело, что нет! — Сергей Викторович, горячась, с силой хлопнул себя по колену, — происходит что-то совсем неожиданное для меня. Ты знаешь, Дик, как я отношусь к нашим консерваторам — я не жду от них ничего хорошего. И вдруг становится известно, что Андропов ведет какие-то длинные беседы тет-а-тет с Косыгиным… Затем из Совмина пополз упорный слушок о готовящемся возвращении Катушева. А ведь у того не сложились отношения с Ильичом, вплоть до ругани! И, тем не менее… В рабочих группах, что отрабатывают поручения по итогам крымских посиделок, очень заметны представители Комитета и пришли они уже хорошо подготовленными. Но, что необычно, не по блоку силового обеспечения, а с экономическими реформами в рамках СЭВ либерального тока. Более чем либерального! О многих вещах, что сейчас вдруг стали проговариваться вслух, раньше никто бы и заикаться не посмел, а сейчас — пожалуйста, и слушают внимательно, и ход дают. Вот как бы тебе это описать… — он помедлил, подбирая слова под ощущения, — выглядит все это так, словно какая-то группа сотрудников Комитета потерлась несколько лет у нас, и не формально, для наработки прикрытия, а действительно стажерами. Понимаешь? КГБ вдруг активно занялся экономической политикой либерального толка… А ведь раньше Андропов всеми силами от экономики уходил, даже, порой, весьма демонстративно. Что подтолкнуло его к расширению своей зоны ответственности? Почему именно сейчас? И почему в Политбюро ему на это никто не дал отпор? Да тот же Косыгин, например? И, тут же, почему вдруг с таким либеральным уклоном? Откуда, в конце концов, у КГБ эта компетенция взялась? И в то же самое время порка поляков-реформаторов в Крыму… Ламберц еще, вон, в Ливии вдруг навернулся, очень удобно для некоторых наших консерваторов… В ГДР, да и вообще… У нас теперь думают всякое. Ведь вместе все это едва ли не взаимоисключающие сигналы. Это все очень трудно совместить, Дик. Появилось ощущение раздвоения коллективной личности руководства — вплоть до возможного скрытого пока раскола. Впечатление какого-то безумия, откровенно говоря.

Американец погонял во рту последний глоток, и, к сожалению Сергея Викторовича, опять вернул разговор к исходной теме:

— Возвращаясь к Польше… Получается, что ты, и вероятно, шире, наш традиционный круг общения, не решились бы утверждать какого рода ответные меры Политбюро сочло бы допустимыми? И в каком темпе их можно было бы реализовать? Разумеется, если бы мы действительно осуществили что-то вроде виденного тобой "плана Полония".

— Увы. Еще в январе я мог бы спрогнозировать реакцию Политбюро и сроки этой реакции достаточно уверенно. Сейчас — нет. Ну, разве что… Можно рассчитывать, прежде всех решительных шагов, какими бы они ни были, Брежнев попробует осенью, например, к годовщине Октября, съездить в Варшаву сам. Попробует подавить весом. И, если восстановление его работоспособности не носит временного характера, то я бы ждал выступления Ильича в политически горячих точках, скажем, на "Урсусе" или в Гданьске.

— Интересно… — протянул Дик, задумчиво рисуя что-то палочкой на песке, — очень интересно.

Сергей Викторович потянулся к термосу, налил чай, сделал глоток и бесподобные теплые ароматы сняли вдруг прохватившую дрожь.