Спасти товарища Сталина! СССР XXI века

Нужно будет сказать ей… Что-то нужно будет сказать. Это наша последняя встреча. Она вновь исчезнет из моей жизни всего через несколько минут. И больше мы не встретимся. Может быть, мне еще раз выпадет шанс невзначай увидеть ее издалека. Но поговорить с ней я уже не смогу. Никогда. До скончания времен. Странно, что мы встретились здесь. Со мной произошло за последние пару месяцев множество удивительных событий, но самой изумительной все же была двухминутная встреча под барабанящим лондонским дождем на парковке вокзала Ватерлоо. И у меня осталось только две минуты. Здесь и сейчас. Две минуты счастья находиться с ней рядом.

Впрочем, может статься, она лично займется подготовкой моей переброски домой, в СССР. И увезет меня сейчас со стоянки на своей красивой красной машине куда глаза глядят. И у меня будет еще уйма времени, чтобы поговорить с ней и все-все рассказать.

Останавливаюсь. До поворота на парковку осталось десять шагов. Часы показывают три минуты шестого. Она уже должна быть там. Она наверняка уже там. В голове туман, и сердце прыгает не в такт, как ему хочется – то зачастит, то замрет. Что же ей сказать… Я должен что-то сказать, иначе мне придется жалеть об этом каждую оставшуюся мне на земле секунду.

«Я видел тебя в Москве случайно, ты мне понравилась».

Неплохо, кажется. К подобному началу просится пионерское продолжение: «Давай дружить».

Может так: «С тех пор как я тебя увидел, я все время думаю о тебе».

Банально. И глупо. И нечестно. Иногда я все же о ней не думал. Когда ломал сеть Верховного Совета Революционного Командования под прицелом Камала, например. И ей эта фраза покажется пресной, словно эпизод второсортного фильма с плохими актерами, изображающими любовь.

Она живет своей жизнью. Она – офицер СМЕРШа. У нее шикарные ноги, дорогие автомобили и удивительная двойная жизнь, полная лжи и импровизации. Я для нее – одна из мелькающих в потоке событий встреч. От семнадцати до семнадцати пятнадцати в условленном месте по телефонному запросу. Пара кодовых фраз. Расставание без прощания. Встал и ушел, словно стерся из памяти. Источник информации. Или не намного больше. В какой-то мере – коллега, работающий нелегально в той же стране, что и она. И опасности у нас схожие. Значит, и сочувствие есть. Понимание.

Даже если так, представить только – коллега по опасной работе на второй деловой встрече садится в автомобиль и начинает, сладенько улыбаясь, говорить о любви. Бред. Она меня пошлет. В крайнем случае, выслушает вежливо и пошлет. В самом крайнем случае – и выслушает вежливо и пошлет вежливо. Но путь у меня один.

Минутная стрелка, дрогнув, ложится точно на двенадцать. Пора.

Подхожу к углу здания. Красный «Ягуар» припаркован в сорока метрах за широким внедорожником. Я вижу ее профиль, и понимаю вдруг, что признаний таких она слышала немало, и смешных и грубых, и… будь что будет. Посмеется. Повеселится. Пошлет. Пусть! Подумаешь. Не слышал я никогда, что ли, куда и зачем нужно ходить? Чего бояться-то?

У меня еще восемь минут. Я расскажу ей о прекрасной фее в окне на апрельском бульваре. О трех грациях, завидовавших выходящей из подъезда девушке. О снах в тревожных сполохах салюта, отражавшихся в распахнутых глазах. О том, что всегда буду ранен ее присутствием на земле и ослеплен ее совершенством.

И делаю шаг вперед.

– Алекс!

Поворачиваю голову. У противоположной стороны Хайд-Парк-Гейт стоит Камал в коричневой кожаной куртке рядом с синим «Passat».

– Алекс! – повторяет он. – Садись в машину.

17

Силой растягиваю губы в улыбке. Между нами метров двадцать, и, к счастью, он вряд ли увидит выражение моих глаз. Если я побегу, он все поймет. Может быть, он уже все понял и ждет меня, только чтобы вывезти за город и без свидетелей пристрелить в лесу.

Камал что-то говорит коротко, я не слышу из-за треска пролетающего мотоцикла, но вижу, как он открывает для меня приглашающим жестом заднюю дверцу автомобиля. За моей спиной, всего в сорока шагах сидит девушка, ожидающая Чингиза, несущего важную информацию. И если я не приду, если Камал ждет меня, чтобы убить, она никогда не узнает о том, что случилось. О том, что я чувствую. Никто не узнает, где же находятся дремлющие до поры в металлических чемоданах ракеты с ядом. Просто Чингиз не пришел на встречу. Просто сгнил в сточной канаве. Исчез. Испарился.

Мгновение растягивается в бесконечность, и я вижу, как медленно опускаются веки Камала. Застывают автомобили, летящие по дороге. Останавливаются размытыми пятнами голуби в сером небе, не закончив взмах крыльев. Замирает сердце, и я слушаю тишину внутри, которую никогда не слышал.