Спасу тебя навсегда

— Я не привык тешить своих пациентов бессмысленными надеждами. И вас не буду. Он сильный, должен справиться.

— Могу к нему пройти?

— Пускают только близких и родных. Вы кем приходитесь пациенту? — я замялась, не зная, что ответить.

— Невеста, — влезает Павел Львович.

— Вы сейчас ему ничем не поможете. Я бы советовал вам отдохнуть, поспать, привести себя в порядок, — от его слов стало дискомфортно, невольно поправляю, съехавшую куртку с плеча. Я ведь до сих пор в одной сорочке, без белья, только одна куртка скрывает меня от позора. Она мне велика, достаёт практически до самых колен, прекрасно закрывая все стратегически важные места.

— Полностью с вами согласен. Насть, пойдём, я тебя домой отвезу.

— Я бы хотела остаться с Вовой. Я могу спать и на стуле. Главное здесь. Рядом, — в голове всплыла картинка, как впервые увидела его спящего на стуле в моей палате, районной больницы. Я ведь ещё тогда им залюбовалась. В лучах утреннего солнца он был так красив. Такой мужественный, сильный, притягательный. — Да и у меня ключей от дома нет, — тихо шепнула начальнику Вовы, повернувшись к нему. — Мою сумку забрали похитители, там было всё.

— Вещи Лыкова у меня в машине. Поехали. Отдохнёшь немного и приедешь. Ребята подежурят, — перевёл взгляд на парней, те в ответ кивнули.

Всё же согласилась, только потому что ужасно хотелось помыться, смыть с себя все события, произошедшие за полтора дня.

Дома быстро приняла душ, нашла аптечку, обработала раны. Благо они были не глубокие, зашивать не требуется. Высушила волосы, пока одевалась, перекусила на ходу. Собрала кое-какие вещи для себя и Вовы, и направилась в больницу.

Когда приехала уже смеркалось, я намеревалась здесь остаться ночевать. Вова может очнуться в любое время. Хочу быть рядом. Уверена, что он бы хотел, чтобы я была с ним в этот момент.

В коридоре сидел один парень, Слава Богу не Соколов.

— Как он? — спросила, присаживаясь рядом на диван.

— Без изменений.

— Вы можете идти, я останусь.

— Схожу выпью кофе. Тебе принести?

— Нет, спасибо. Я дома перекусила, — молодой человек уходит, оставляя меня в коридоре госпиталя одну. Недавно я лежала в этой больнице, только на другом этаже, а сейчас здесь Вова сражается за жизнь.

Погружаюсь в свои мысли, самое важное сейчас, быть рядом, когда он карабкается по отвесной стене своего подсознания, пытаясь выбраться. Самое важное протянуть руку и дать понять, что я его жду. Люблю и буду ждать, столько, сколько потребуется.

— Девушка?

— А? — рядом со мной стоит молоденькая симпатичная медсестра.

— Вам нужно покинуть больницу, время посещения закончилось.

— Я хочу остаться. Я тихонечко здесь посижу, никого не побеспокою.

— Не положено.

— Нинуль, — вернулся сослуживец Вовы, держа в руках два стаканчика кофе. — Пусть девушка останется, — соблазнительно улыбнулся ей, прищурив глаза и протянул стаканчик с кофе, — как ты любишь, с молоком и без сахара.

— Ну, хорошо, — улыбнулась, облизывая пухлые губы, не сводя вожделенный взгляд с мужчины. — В палате есть небольшой диван, не слишком удобный, но думаю вы, сможете на нём разместиться. Сейчас принесу постельное бельё.

— Спасибо большое, — это было адресовано им обоим.

— Ну, беги, — легко хлопнул её по попке, словно придавая ускорения. — Через минут десять зайду, готовь вкусные конфеты…

— Спасибо ещё раз.

— Да, не за что. Иди располагайся. Завтра утром кто-нибудь из наших подъедет, — кивнула и открыла дверь в палату. На пороге застываю. На миг даже отворачиваюсь. Не могу видеть его таким. Бездвижным. Слабым. Перед глазами проносятся моменты нашего знакомства, общения. Он всегда казался мне невероятным, самым лучшим. А теперь он здесь, под всеми этими трубками, с огромной дырой в груди.

— Анастасия, — вздыхаю и возвращаюсь в реальность, туда, где Вовы могло уже не быть, но умелые руки хирурга удержали его на поверхности этой жизни. — Вот бельё, — положила стопку на диван. — Туалет здесь.

— Спасибо.

Подхожу к Вове, просто стою рядом и смотрю. Сама не замечаю, как начинаю содрогаться от рыданий. Сглатываю, подхожу ближе, сажусь на стул, руку его тяжёлую в свою ладонь беру. Холодная. До жути.

— Вова, я здесь, — слизываю с губ слёзы, второй рукой трогаю бледное лицо, — потому что люблю тебя. Потому что хочу, чтоб ты жил. Ты просто обязан жить! Ты обещал мне защиту. Ты обязан очнуться. Очнись, Вова! Очнись, любимый, — падаю головой на кровать и просто реву, чувствуя, что все мои слёзы падают в пустоту, как ведро падает в колодец. Его не достать.

Прихожу в себя, только когда слышу хриплое:

— Настя…

Подрываюсь, вглядываюсь в бледное лицо, губы, закрытые веки. Бегу в коридор, чтоб найти врача.

— Он заговорил! Он назвал моё имя, — врач тут же прибегает, осматривает Вову, и выносит неутешительный вердикт.

— Это нормально. Он может выдавать звуки и целые слова, но это не значит, что он…

— Поняла, — глотаю слёзы. Счастье было так близко. — Спасибо и извините.

— Я по-прежнему против, чтоб вы здесь находились. Это небезопасно для вашей нервной системы.