Спектр

Сказанное ключником насторожило Мартина, даже отчасти – смутило. Он слышал и раньше про уникальные особенности психологии аранков, но небольшой опыт общения с этой расой вовсе не наводил на мысли о какой-то ущербности. Задаваться вопросом о смысле жизни свойственно любому разумному существу. В той или иной мере свойственно разумным и религиозное чувство. Как же можно жить, не имея цели? Не видя в жизни какого-то глобального, вселенского смысла?

Мартин размышлял на эту тему довольно долго. Попробовал даже поискать смысл жизни для себя, но немедленно подвергся приступу депрессии. Ну не в кулинарных изысках же этот смысл! И не в путешествиях по галактике, посредством любезно предоставленных ключниками Врат! Может быть, в любви? Но на данный момент Мартин не был влюблен, и это его вполне устраивало. Может быть, смысл жизни в тщеславии, в желании прославиться в веках? Так это надо быть либо подлинным гением, либо самовлюбленным болваном, уверенным в своей гениальности. В жизни вечной, обещанной религией? Но Мартин, хоть и причислял себя к людям верующим, эту перспективу оценивал весьма скептически. И на счет собственной праведности он имел глубочайшие сомнения, и на сохранение собственной личности в загробном мире особых надежд не испытывал – все религии, если отбросить сладенькие средневековые картины рая, обещали лишь ту или иную форму растворения в абсолюте.

Так что сформулировать смысл собственного существования Мартин не смог, а напротив, почувствовал жгучую зависть к аранкам, вообще не испытывающим подобных терзаний. Хорошо устроились! Может быть, потому и считаются самой высокоразвитой расой после ключников?

В конце концов, отбросив бесплодные философствования, Мартин выбрался из ванны, промокнул полотенцем кожу и нагишом, чтобы тело отдохнуло и обсохло, уселся за стол. Листок бумаги, ручка – что еще нужно человеку, чтобы вдумчиво оценить ситуацию?

Первым делом Мартин нарисовал два кружочка и подписал их “Ирина-1” и “Ирина-2”. Потом перечеркнул кружки. Рядом нарисовал третий кружок, “Ирина-3”, и поставил жирный вопросительный знак.

На этом этапе Мартин глубоко задумался.

Библиотека. Прерия. Аранк.

Три планеты. Две первые хранили в себе те или иные древние артефакты, которые Ирина Полушкина собиралась исследовать. Но мир аранков был древним сам по себе, и уж конечно, аранки изучили загадки своей планеты. Зачем же Ирине туда отправляться?

Главный вопрос – каким же образом “Ирина Полушкина, одна штука” превратилась в трех взбалмошных девиц, Мартин решил пока не трогать. Версию с сестрами-близнецами, изложенную шерифу, он, конечно, всерьез не воспринимал. Скорее, это было делом рук ключников... с них станется копировать девчонку. Вот только зачем?

И очень, очень сильно напрягали Мартина две случившиеся смерти. Пока их можно было отнести к досадным совпадениям, но начинала уже угадываться в происходящем какая-то система – неприятная, мрачная и, возможно, вовсе не подвластная человеческому разуму.

Вздохнув, Мартин пририсовал на схему квадратик, которым по какой-то прихоти восприятия решил обозначить себя, любимого. Выбора у квадратика особого не было. Либо отправиться на Землю – Мартин провел жирную черту внизу листа – и отчитаться перед Эрнесто Полушкиным. Либо посетить планету аранков, отыскать там гипотетическую третью Ирину и постараться оградить от всех возможных опасностей... уговорить вернуться домой... заставить подписать бумагу с твердым отказом от возвращения.

Подумав о бумаге, Мартин сразу же вспомнил про письмо Ирины, написанное в баре за десять минут до смерти. Шериф изучал письмо очень пристально, но потом согласился отдать его Мартину – для родителей Ирины. Сейчас Мартин достал письмо и перечитал, морщась и борясь с ощущением, что над ним откровенно издеваются.

Дорогие мама и папа!– писала Ирина. У меня все хорошо, чего и вам желаю. Милый молодой человек,– ну не наглость ли со стороны семнадцатилетней девчонки! – передал от Вас приветы и спросил, не собираюсь ли я вернуться. Нет, не собираюсь. Все идет слишком хорошо, чтобы отвлекаться. Как там Гомер, не скучает ли? Поцелуйте его от меня, скоро он получит вкусную косточку. На этом письмо заканчиваю, ваша любимая Иринка.

Мартин не считал себя экспертом по семейным отношениям, но просьба поцеловать собаку в сочетании с насмешливым тоном письма и подписью “ваша любимая Иринка” его смутила. Похоже, девчонка родителей ни в грош ни ставила, считала, что ей все сойдет с рук, и вообще была душевно черствой особой.