Спектр

– Жестко? – отпивая пива, спросил Юрий Сергеевич. – Жестоко? Мы, своей российской любовью к крайностям, сами себе и выкопали яму. Спасибо ключникам, сейчас хоть как-то дышать можем. Иначе пошла бы страна под откос… году в две тысячи пятнадцатом, по всем прогнозам, наставала нам полная крышка. Так что я твою страсть вкусно покушать, хорошо одеться и приятную музыку по дорогой системе послушать вполне одобряю. Потому что право это ты зарабатываешь потом и грязью, кровью и нервами. Как и положено зарабатывать… рульки с перепелиными яичками… – Он опустил взгляд в тарелку. – Мартин, перейдем на что-нибудь покрепче?

Мартин подумал и заказал бутылку «Tullamore Dew».

Они сидели еще долго. И говорили о чем угодно, только не о делах.

Где-то в глубинах космоса черные корабли ключников шли на сигналы неведомых маяков, включая все новые и новые планеты в галактическую транспортную сеть. Две последние Ирочки Полушкины искали, как спасти Вселенную. В кабинетах госбезопасности ночные дежурные подшивали документы о Мартине Игоревиче Дугине, свежеиспеченном майоре, ранее проходившем под кодом «Сноб».

Мартин и Юрий Сергеевич пили славный ирландский вискарь. Юрий Сергеевич обещал провести Мартина в еще один ресторанчик, устроенный в мансарде – на этот раз без дураков, в настоящей мансарде посольства Белоруссии, что на Китай-городе. Мартин сбивчиво объяснял, что больше всего на свете он любит нормальные русские посиделки на кухне, а все эти рестораны – так, для разрядки и любопытства ради. Чекист рассказывал про свои вылазки за пределы Земли – старательно обходя конкретику, зато с чувством повествуя о забавных деталях инопланетного быта. Частный детектив, не называя фамилий, повествовал о самых любопытных делах: о слепом путешественнике и его псе-поводыре – Мартин готов был поклясться, что решения о выборе очередной планеты принимал пес; о мальчишке-третьекласснике, сбежавшем из дома и прошедшем пять Станций, прежде чем Мартин его настиг и уговорил вернуться домой – помогло лишь клятвенное обещание, что тому подарят наконец-то роликовые коньки. От роликовых коньков разговор легко перешел на обсуждение различных марок коньяка. Ресторан закрывался, они вышли в прохладную сырую ночь – дождь все-таки кончился. Сев за руль, Юрий Сергеевич мигом протрезвел. Мартин потребовал у него секретных чекистских таблеток от опьянения, но Юрий Сергеевич уверил его, что дело лишь в долгой тренировке и верности долгу. Подчиняясь инерции загула (секретная русская формула: время пьянки равно задушевности беседы, деленному на количество выпитого), они отправились в «Точку». Один из старейших московских ночных клубов тоже заканчивал работу. Угомонились и разошлись подростки, напившиеся своих «энергетических коктейлей», влюбленные парочки устали танцевать. В огромном зале с бетонным полом осталось человек сорок – пятьдесят. Кто-то уныло играл на несерьезных малоразмерных бильярдах, кто-то допивал свое за стойкой. Мартин с Юрием Сергеевичем тоже присели на высокие крутящиеся стулья, заказали по порции виски – негоже мешать, тем более под утро.

На эстраде немолодой парень пел под гитару:

Некстати пришлась книга,
К веревке пришлось мыло.
Я перечитал Кинга —
И понял, что так и было.
Из серых осенних ниток,
Из Трафальгарской гари
Я сочинил форнита[2]

—И поселил в гитаре.

Юрий Сергеевич погрозил Мартину пальцем:

– А где ты поселил своего форнита?

– Он давно съехал, – вяло ответил Мартин.

Юрий Сергеевич покачал головой:

– Врешь, врешь ведь… У каждого, кто умеет рассказывать истории, есть свой форнит. Раньше были музы, но они измельчали… мутировали в форнитов.

– Это – если рассказывать истории людям, – ответил Мартин. – Я бросаю их на потребу ключникам…

– А знаешь, зачем они требуют рассказывать истории? – заговорщицки спросил Юрий Сергеевич.

– Ну? – насторожился Мартин.

Однако чекист враз протрезвел и с улыбкой покачал головой.

А певец все рубил по струнам, выколачивая нехитрый аккомпанемент. Играл и пел:

Бывает, он смел и светел,
Бывает, что все иначе.
Он злится на всех на свете,
Он пьет до соплей и плачет.
Но вот, под ветрами злыми,
Он снова спешит на помощь,
Я помню его имя —
Надеюсь, и ты вспомнишь…[3]

Мартин с чувством, хотя и спьяну, зааплодировал. В пустом гулком зале хлопки прозвучали беспомощно, будто холостые выстрелы.

2

Никогда не напивайтесь до положения риз, если назавтра вам предстоят великие дела.