Спектр

Вначале Мартина провели через зал регистрации – в общем-то ничего потрясающего, очень похоже на самые крупные мировые аэропорты. Ему купили билет на обычный пассажирский рейс – не в Тириант, а в какой-то другой город, – провели через контроль – на Аранке провожающим разрешалось даже входить в самолёт.

А уже на взлётном поле Гатти и референт, не сговариваясь, потащили Мартина в сторону от автобуса. Они пробежали по полю с километр, игнорируя идущие на посадку самолёты – Мартину приходилось всё время напоминать себе, что аранки вовсе не лишены инстинкта самосохранения. Прямо на взлётной полосе стоял маленький узкокрылый самолётик с открытой дверцей салона.

– Это служебный самолёт мэрии, – пояснил референт. – Вас доставят в Тириант… и удачи вам в борьбе за любовь!

В голосе референта было и понимание, и сочувствие, и восхищение отважным влюблённым. Мартин решил не спорить и крепко пожал ему руку.

– Может быть, всё-таки… – жалобно сказал Гатти.

Мартин улыбнулся, потрепал мальчика по голове и нырнул в люк. Тот немедленно закрылся за его спиной, из крошечной, неотделенной от салона кабины пилотов высунулся пожилой серьёзный аранк и на ломаном туристическом – сразу видно, сам изучал – произнёс:

– Садитесь, взлетаем!

В самолёте было всего шесть кресел – огромных, массивных, способных вызвать зависть у пассажиров земного первого класса, – между ними – небольшой круглый столик. Мартин забросил рюкзак и зачехлённый карабин на полку для багажа, уселся у иллюминатора, помахал рукой провожатым. Грустный Гатти стоял, держась за руку референта и, кажется, всхлипывая. Референт помахал Мартину рукой и принялся что-то серьёзно, успокаивающе говорить мальчику.

Мартин откинулся в кресле, закрыл глаза. Положил свёрток с тепловым ружьём на соседнее сиденье.

Самолёт разгонялся стремительно. В отличие от флаеров, которые поддерживались в воздухе каким-то полем и могли летать лишь над городами, самолёт был более традиционным, просто очень совершенным. Так себе самолёт, гиперзвуковой с прямоточным воздушно-реактивным двигателем…

– Как они обходятся без смысла жизни? – пробормотал Мартин. – Ну как?

Но если и был Тот, кто мог дать ответ на этот вопрос, то отвечать Он любил не больше ключников.

Мягкий толчок – самолёт будто подпрыгнул, врываясь в небо. За полминуты земля ушла далеко вниз, ещё через несколько минут небо стало ненатурально ровным, будто на экране хорошего телевизора, включённого на пустой канал и выбросившего синюю заставку. Мартин подумал, что в этой аналогии есть и более глубинный смысл – небо и впрямь не посылало жителям Аранка никаких сигналов… Потом тёмная синь сменилась иссиня-чёрным, и Мартину показалось, что он видит звёзды. Ещё через минуту он убедился, что ему не показалось. Где-то в хвосте самолёта негромко успокоительно выл двигатель.

– Можно вставать! – весело объявил пилот, проходя в салон.

Мартин покосился через его плечо – да, пилот был один, в кабине никого не осталось. Причудливой формы штурвал легонько покачивался, отрабатывая какие-то манёвры.

Конечно, если бы Мартин объяснил пилоту своё отношение к безопасности, тот вернулся бы к управлению самолётом. Просто из сочувствия к инопланетному гостю, не привыкшему доверять технике.

– Спасибо, очень мягкий взлёт, – вежливо сказал Мартин. – Где здесь сортир?

Когда он вернулся из кабинки в хвосте – там был не только сортир, но и маленький душ, и крошечная каморка с подозрительно широкой и мягкой кроватью, пилот уже закончил сервировать обед. На столе оказалась и разнообразная еда, и бутылка какого-то местного вина, и даже крошечный стеклянный светильник, три фитиля которого горели красным, синим и зелёным пламенем.

– Очень мило, – сказал Мартин. – Спасибо.

– Лететь долго, – пояснил пилот. – Три часа. Тириант… – Он задумался. – Самая далёкая точка.

– На другом полушарии планеты? – понял Мартин. – Как я интересно высадился…

Знать чужой язык – огромная сила. Зная язык, ты начинаешь понимать и ход мыслей чужака. Некоторые расы вообще избегали обучать Чужих своей речи, хотя сами с готовностью учили языки.

Аранки не относились к числу таких излишне осторожных или нетерпимых к чужакам рас. На Земле продавались самоучители их языка, существовали и курсы. Мартин знал, что особых проблем с обучением не возникает, а многие хвалили язык аранков за строгую логичность структуры и простую грамматику.

Но туристический, получаемый всеми при проходе через Врата, не оставил ни одному языку шансов превратиться в галактическое эсперанто. Да, он был сложен, но его и не требовалось учить…

– Пройду Воротами, – объяснял Мартину пилот, беззаботно попивая вино. – Обязательно. Можно выучить, можно говорить. Говорить со всеми. Это хорошо.

– Вы не боитесь не найти вторую историю для возвращения? – спросил Мартин. С первой историей скорее всего ситуация была идентична для всех рас – автобиографии ключниками ценились.

Пилот некоторое время хмурился, потом кивнул:

– Нет, нет. Не боюсь. Можно выбрать интересный мир. Смотреть, говорить, думать. Думать и снова думать. История будет.