Спектроскоп души

На южной стороне горизонта я увидел яркую красную точку чуть крупнее утренней звезды: перелетное дерево возвращалось в свои джунгли. Я его видел, Брайери его видел, туземец Килуа тоже его видел. Мы следили за ним, пока оно не исчезло. Мы следили за ним, испытывая разные эмоции: Килуа – суеверное благоговение, Брайери – научный интерес и огромную досаду, я же – изумление и сердечную благодарность.

Я обеими руками потер лоб. Нет, это не было сном. Дерево, забота, объятие, багровый шар, ночное путешествие по воздуху не были бредом или психозом. Назовите его деревом или растением-животным – оно есть! Пусть ученые мужи спорят о возможности его существования в природе.  Я твердо знаю: оно нашло меня умирающим и перенесло более чем на сотню миль прямо к моему кораблю. По воле Провидения, джентльмены, этот наделенный чувствами и разумом растительный организм спас мне жизнь!..

С этими словами полковник встал и  покинул клуб. Он был очень взволнован. Почти сразу же здесь появился Брайери, как всегда, полный энергии. Он взял  неразрезанный экземпляр «Путешествий лорда Брэгмача в страну керкеллонов» и устроился в удобном кресле возле камина.

Младший Треддис робко приблизился к опытному путешественнику.

– Простите, мистер Брайери, – сказал он, – можно задать вам вопрос о перелетном  дереве? Есть какие-то основания полагать, что по своей половой принадлежности это…

– Вот как! – недовольно прервал его Брайери. – Полковник уже успел осчастливить вас своим удивительным рассказом? И снова определил мне почетное место участника этого приключения? Да? И как на этот раз? Поймали мы свою добычу?

– Нет, – пояснил младший Треддис. – Вы только видели дерево на горизонте в виде багровой точки.

– Надо же – снова промашка! – заметил Брайери, спокойно принимаясь разрезать страницы своей книги.

Летающий петушок «The Flying Weathercock», The Sun, 13 April, 1884.

Две вещи показались мне примечательными в небольшом кирпичном молитвенном доме на холме в Неваггене. Во-первых, некогда его приковывали к земле, как иногда поступают с сооружениями на вершинах гор. С каждой стороны здания торчали рым-болты, а на одном из них даже остался кусок тяжелой ржавой цепи. Холм был невысок. Вниз, к гавани вела крутая тропка, на крышах квадратных старомодных домов можно было пересчитать черепицу. С другого склона холма открывался вид на болотистую луговину с разбросанными повсюду стогами просоленного сена, покрытыми ветхими брезентовыми тентами.  Передняя сторона церкви была открыта ветрам, обдувающим острова со стороны океана.

Второй особенностью здания был флюгер на приземистой звоннице. Он представлял собой большую позолоченную треску, очевидно, очень чувствительную к перемещениям атмосферы. Нос этой рыбы нервно подрагивал между румбами зюйд-зюйд-ост и зюйд-тен-ост.

– Почему молитвенный дом прикован к скале? – переспросил дьякон и капитан Сайлас Биббер. – Ну, это я могу вам объяснить. Прихожане решили так сделать потому, что горка лучше подходит для дома богослужений, чем соленое болото в низине.

Дьякон-капитан остановился и швырнул камень  в беспардонную овцу, которая решила пощипать травку меж надгробий.

– А почему у нас рыба, а не петушок? – снова заговорил он. – Ну, это тоже понятно. Потому что петух – это птица сатаны.

Он наклонился за другим снарядом, и встревоженная овца, которая, внимательно следя за ним, попыталась было обойти его стороной, стремительно нырнула за каменную стену и бросилась прочь с горы.

– Вот паршивая тварь! – заметил дьякон-капитан.

Поколение, которое еще помнит передающиеся из уст в уста легенды побережья штата Мэн, постепенно уходит в мир иной. Уже постарели мужчины и женщины, которые были молоды в золотую пору портового городка, когда не только Портленд,  Бат, Уискассет и территории к востоку от них, но и все крохотные поселки, втиснувшиеся между скалами и волнами, процветали и богатели благодаря авантюрному духу и острой коммерческой сметке, а также кубинской мелассе и   ямайскому рому. Между городками штата Мэн и портами Вест-Индии была и существует до сих пор прямая линия через океан. В былые времена непосредственное сообщение с заморскими территориями вносило острые и все время растущие контрасты в будни жителей побережья. Это также было временем, когда преобладающие ортодоксальные теологические доктрины еще оставляли место для странных и  во многом диковинных сверхъестественных явлений, которые считались, в основном, злобными кознями врага рода человеческого.

I