– Но я не люблю ее, – хмуро ответил Ник и сжал мои пальцы. – Ты же знаешь, малыш!
Я даже вздрогнула от этого обращения. Кажется, сто лет меня так никто не называл. Все больше Ольга Николаевна.
– Но ведь ты все еще живешь с ней, – заметила я, отодвигаясь от него.
Но Ник крепко обнял меня и начал целовать. Его губы были горячими и нетерпеливыми. Я попыталась оттолкнуть его, рукой случайно уперлась в низ его живота и вздрогнула от ощущения твердости, практически каменности того, что пряталось в брюках. Я отпрянула и встала. Почувствовав всю мощь его желания, я испытала такой дикий прилив страсти, что у меня закружилась голова.
«Что это со мной? – испуганно думала я, уходя от скамейки и слыша, что Ник догоняет меня. – Наверное, перегрелась за эти дни на солнце! Но мне кажется, что если он сейчас же не войдет в меня, то я умру на месте, уж и сама не знаю отчего!»
Я изо всех сил пыталась взять себя в руки, но внутри все дрожало. Ник догнал меня и взял за руку. В другой он держал розу, которую я забыла на скамье.
– Прости меня, – зашептал он. – Это от любви! Я сам не понимаю, что делаю, котенок!
Сердце мое колотилось, внутри все горело. Ник осторожно обнял меня за талию и поцеловал в висок.
– Любимая, не гони меня, – шептал он, – я так сильно люблю тебя! Никогда со мной такого не было, клянусь! Ты сводишь меня с ума. Как только я тогда увидел тебя, помнишь, в лесу, когда ты стояла между березками и разговаривала со своей подругой, то сразу все понял про нас. Это судьба! Мне кажется, что мы всегда были вместе. В прошлой жизни, – пояснил он. – Вот смотри, я написал стих о нас.
Ник к моему изумлению достал из кармана пиджака листок и прочитал вслух подрагивающим голосом:
Ник замолчал и протянул листок мне. Я машинально взяла его и засунула в сумочку.
«Нет, все это из ряда вон! – в растерянности думала я. – И стихи кошмарные! Правда, искренние. Не всем же Пушкиными быть!»
– Тебе не понравилось? – тихо спросил Ник после длительной паузы. – Я так старался! Ночью не спалось, вот и написал для тебя. Только о тебе и думал!
– Спасибо, – ответила я. – Мне приятно.
Размышления женщины бальзаковского возраста