Спелое яблоко раздора

— В таком случае, — вымолвила я, — может быть, вам известно, кто на самом деле заказывал статьи?

— Может быть, — сказала Лада. — Может быть, мне действительно это известно, но, полагаю, это не единственный вопрос, который вам хотелось бы со мной обсудить…

— Вы правы, — вставила я ожидаемую от меня фразу.

— Поэтому вам, наверное, лучше приехать, — предложила Лада.

— Хорошо, я приеду, но только попозже, вы не против?

— Нисколько, — заверила она меня. — Приезжайте в любое удобное для вас время, Таня. Не бойтесь меня побеспокоить, я все равно не могу спать, — совсем уж тихо добавила она. — Тогда и поговорим.

— Отлично, — сказала я.

На том мы и попрощались.

Интересно, конечно, насколько разной может быть реакция людей. Еще интересней, что же сообщит мне Лада? И уж куда интересней, что произойдет дальше. Ну, если все-таки предположить, что кто-то из этих четверых действительно причастен к трагедии, случившейся с Высотиным? То этот человек просто должен каким-то образом себя проявить. Он не сможет сидеть сложа руки, ведь всем четверым я вполне определенно дала понять, что подобралась слишком близко к разгадке. Пусть это блеф, пусть даже человек это понимает. Но ведь он точно так же должен понимать и другое, что если я пока блефую, то это все равно означает, что в моей гениальной голове уже созревает кое-какой план.

Словом, посмотрю, как развернутся события. А пока поеду-ка навещу Антона без свидетелей, как и собиралась.

* * *

Я переоделась, поела, выкурила сигарету и поехала к молодому поэту. К его дому я прибыла, когда наступили сумерки. Свет в окнах горел. Я вошла во двор и точно так же, как минувшим утром сделал Иван Иванович, постучала кулаком по двери. Затем, не дождавшись ответа, вошла в сени, а потом и в комнату.

В комнате меня встретила милая старушка, которая месила тесто. Она удивленно уставилась на меня, когда я бесцеремонно ввалилась к ней в дом.

— Здрасьте, — проговорила я.

— Здрасьте, а вы кто? — Старушка вытерла руки фартуком и прислонилась к столу.

— Я? Я, понимаете ли, к Антону, — выдала я.

— Так его нет дома, он на работе, — ответила мне бабулька.

— А где он работает, не подскажете? — Я улыбнулась для приличия.

— В магазине, охранником, — пояснила старушка.

— Понятно, — протянула я. — Получается, что он работает ночным охранником?

— Ночным, ночным, — согласилась она. — А вы-то кто будете?

— Я из газеты, — зачем-то соврала я. — Меня Таней зовут. А вы мама Антона?

— Нет, что ты, милая, какая ж я ему мама! — с укором произнесла старушка. — Я ему бабушка. — Она слегка замешкалась, а потом все-таки представилась: — Мария Николаевна.

— Очень приятно.

— Да ты присаживайся, если из газеты. Небось опять Антошкины стишки пропечатать хотите? — Ее морщинистое лицо перекосилось.

— Да, как раз насчет стихов, — не решилась я разочаровывать Марию Николаевну. — Но мы еще хотели статью о нем написать. Может, вы согласитесь рассказать о своем внуке?

— Да неужели откажу? — ахнула бабуля. — Ты присаживайся, дочка, чайку попей. Снимай свою куртку.

— Спасибо. — Я послушалась бабушку и разделась.

— Ты туда, в горницу, проходи, я сейчас.

Я прошла в другую комнату гораздо больших размеров. Здесь был и хороший телевизор, и музыкальный центр. Правда, что касается мебели, то и шкаф, и диван, и круглый стол посередине — все они были, должно быть, если не бабулиными ровесниками, то уж точно Антошиными. На стенах в рамочках висели фотографии — лучшие рассказчики людской жизни. Я увлеченно разглядывала снимки.

— Это вот я с мужем-покойником, — входя в комнату, поведала мне Мария Николаевна. — А это вот дочка моя, Наташа, — Антошкина мамка.

— А где же она? — спросила я, разглядывая черно-белое фотографию привлекательной женщины.

— При родах умерла, — скучным голосом сказала хозяйка.

— Простите, — пробормотала я. — А как же отец Антона?

— Ну его! — махнула рукой бабушка и засуетилась у стола. — Наташка после школы в город поехала поступать. Там вот с ним и сошлась. А осенью вернулась. Он, значит, уехал, а она с пузом осталась.

— Вот как. А вы его никогда не видели? И Антон?

— Видели, как же! — Мария Николаевна села за стол и подперла по-бабьи щеку рукой. — Приезжал месяца два назад… В Москве тоже, значит, стихи пишет. Вот деньгами решил помочь. Только Антон не взял, так тот вместо этого технику приволок. — Она кивнула на телевизор и музыкальный центр.

— А его имя Алекс Высотин? — с грустной улыбкой спросила я.

— Высотин, Высотин. Только его Сашкой зовут, а не каким-то там Алексом, — подтвердила Мария Николаевна. — Да ты садись, дочка, садись.

«Что же, — подумала я, присаживаясь у стола, — кое-что проясняется. По крайней мере, не нужно искать таинственного сына. Но что же это? Неужели Антон так молод?»

— А сколько лет вашему внуку сейчас?

— Двадцать третий год пошел, — сморщилась в гордой улыбке Мария Николаевна. — В армии уже отслужил и техникум окончил. Вот, правда, стихи взялся писать, но это ничего, это тоже неплохо, если стихи-то хорошие. Ты как считаешь?

— Согласна, — кивнула я. — Значит, все эти годы Антон с вами жил?