Спенсервиль

В колледже, вдали от дома, они, конечно, почувствовали себя свободнее; но общежития тогда были раздельные, и за соблюдением установленных правил в них следили очень строго. В мотелях подобным парочкам номера сдавать отказывались, и потому на протяжении двух лет они занимались любовью за пределами университетского городка, в квартире, принадлежавшей одной семейной паре, их друзьям. Потом Энни удалось снять для этой цели комнату в доме над хозяйственным магазином, но жили они по-прежнему каждый в своем общежитии.

Кит снова, в который уже раз, задал себе вопрос, почему они все-таки тогда не поженились. По-видимому, им не хотелось разрушать ту атмосферу романтики, тайны, запретного плода, что сопутствовала их отношениям. И к тому же не было никакой необходимости куда-то спешить, с чем-то торопиться: казалось, что, пока они живут в замкнутом мирке колледжа, стабильности и безопасности их существования ничто не угрожает.

Но затем подошло время окончания колледжа, и повестка с призывного участка не заставила себя ждать. В те годы половина его знакомых смотрели на получение повестки как на призыв не к оружию, а к алтарю. Конечно, брак не освобождал от армии как таковой, но делал службу в ней несколько легче. Женатый солдат по окончании рабочего дня мог жить за пределами военного городка, он получал большее содержание, а кроме того, у женатых было меньше шансов оказаться отправленным в мясорубку.

И тем не менее они с Энни ни разу всерьез не обсуждали возможность брака. «По большому счету, – подумал Кит, – каждый из нас мечтал о своем. Ей нравилась университетская жизнь. А я жаждал приключений».

Они были друзьями, любовниками и душевно близкими друг другу людьми, с одними и теми же мыслями, чувствами, настроениями. На протяжении более чем шести лет они существовали вскладчину, не делили машины на свою и чужую и вообще жили одной жизнью. Но при всей их открытости друг другу ни один из них не осмеливался касаться темы будущего, чтобы ненароком не причинить боль другому, а потому в тот самый последний их день он тихо наклонился к спящей Энни, поцеловал ее и ушел.

Занятый своими размышлениями, Кит дошел почти до противоположной части парка, откуда уже виднелось стоявшее по ту сторону улицы здание почты.

Вдруг он услышал слева от себя громкие голоса и повернулся. Примерно в тридцати футах от него, на пересечении двух парковых дорожек, стояли двое полицейских и орали на лежащего на скамейке человека – один из полицейских при этом еще и колотил дубинкой по подошвам его ботинок.

– Вставай! Поднимайся! Поднимайся! – выкрикивали они.

Человек неуверенно встал, и в свете уличного фонаря Кит разглядел, что это был Билли Марлон.

– Я тебя предупреждал, чтобы ты здесь не спал! – рявкнул один из полицейских.

– Пьяница чертов! – заорал другой. – Бродяга! Мне уже надоело вечно тут на тебя натыкаться!

У Кита возникло желание сказать этим молодым людям, что Билли Марлон – ветеран войны, он участвовал в боях, когда-то играл за футбольную команду города, что он отец взрослых детей и, в конце концов, просто человек. Но Кит решил постоять немного и посмотреть, не исчерпается ли инцидент сам собой.

Однако, похоже, до развязки было еще далеко. Копы прижали Билли спиной к дереву, придвинулись к нему почти вплотную и продолжали орать, понося и оскорбляя его.

– Мы тебя предупреждали, чтобы ты не совался в город?! Ты тут никому не нужен! Не желаешь слушать добрых советов, да? – И дальше в том же роде.

Билли вначале стоял молча, прижимаясь спиной к дереву, потом вдруг завопил в ответ:

– Оставьте меня в покое! Я никого не трогаю! Оставьте меня в покое!

Один из копов поднял дубинку, и Билли инстинктивно прикрыл лицо и голову руками. Кит сделал было шаг вперед, но коп ударил по дереву над головой Билли. Полицейские захохотали. Один из них проговорил:

– Ну-ка, ты, Рэмбо, повтори еще разок, что ты сделаешь с шефом Бакстером? Давай, повтори, не стесняйся! – Они снова расхохотались.

Страх у Билли вроде бы немного отступил. Он посмотрел на полицейских и произнес:

– Убью его. Я воевал и знаю, как это делать. Так ему и передайте: в один прекрасный день я его прикончу. Так и передайте!

– А за что? За что, скажи?

– За то… за то…

– Ну, давай же! За то, что он дрючит твою жену. Верно? Шеф Бакстер дрючит твою жену.

Билли вдруг опустился на колени, закрыл лицо руками и зарыдал.

– Скажите ему, чтобы он не трогал мою жену. Скажите ему, чтобы он перестал. Пусть он от нее отстанет. Пусть прекратит, прекратит…

Полицейские опять загоготали.

– Вставай, – заявил один из них. – Мы тебя забираем.

Но Билли, свернувшись на земле калачиком, продолжал рыдать.

Один из копов схватил его за длинные волосы:

– Вставай!

– Оставьте его в покое, – проговорил, подходя к полицейским, Кит.

Они повернулись и удивленно посмотрели на него. Потом один из них произнес очень холодным, профессионально поставленным тоном:

– Пожалуйста, проходите, сэр. У нас здесь все в порядке.