Спенсервиль

Он проехал по Главной улице к центру, отметив, что для пятничного вечера движение на ней гораздо менее интенсивное, чем бывало прежде. Раньше пятницу называли тут базарным днем, и на нескольких улицах к северу от площади, которые закрывали для движения, действительно устраивался огромный сельский базар. А теперь все, в том числе и сами фермеры, покупают продукты в супермаркетах, расфасованными и упакованными.

Большинство тех, кто приезжает теперь по пятницам за покупками, скорее всего, делают их в той торговой зоне, что расположена перед въездом в городок, подумал Кит, хотя и в центре города несколько магазинов и местный банк в этот день работали дольше, чем обычно. Был открыт и ресторан Миллера – около него стояло несколько машин – и два бара – «У Джона» и «Почтовый».

Кит припарковал свой «блейзер» на свободное место возле бара «У Джона» и вышел из машины. Стояло бабье лето, вечер был тихий и теплый, по тротуару прогуливались прохожие. Кит вошел в бар.

Он уже давно усвоил, что, если хочешь хорошо узнать город, надо зайти в лучший и в худший бары, и предпочтительнее сделать это вечером в пятницу или в субботу. «У Джона» явно относился ко второй категории.

В баре оказалось темно, шумно, накурено, пахло перестоявшим пивом, посетители здесь были по большей части в джинсах и футболках. Надписи на их майках, как заметил Кит, рекламировали известные сорта пива, тракторы «Джон Диер» и местные спортивные команды. На нескольких майках красовались изречения типа «Кто хочет лучше, лезет глубже».

Работали игорный автомат, несколько видеоигр, а в самом центре бара стоял бильярдный стол. Музыкальный автомат наигрывал грустные мелодии в стиле «кантри». Перед стойкой было несколько свободных стульев, и Кит уселся на один из них.

Бармен минуту-другую разглядывал Кита, оценивая профессиональным взглядом, не представляет ли этот незнакомец какой-либо потенциальной угрозы для спокойствия в его заведении, потом спросил:

– Что будете пить?

– «Буд».

Бармен поставил перед Китом бутылку «Будвайзера» и откупорил ее.

– Два доллара, – сказал он.

Кит положил на стойку десятку. Сдачу ему дали, а вот стакан – нет, поэтому пить пришлось прямо из бутылки.

Кит огляделся по сторонам. Среди посетителей он увидел несколько молодых женщин – каждая в сопровождении мужчины, но в целом бар был явно мужским заведением. По телевизору, что висел над стойкой, шел бейсбольный матч, игра была захватывающей и напряженной, и голос телекомментатора соперничал с певцом из музыкального автомата, рыдавшим по поводу неверности жены.

Посетители были всех возрастов: от двадцати с небольшим до почти шестидесяти – по большей части симпатичные ребята из породы тех, кто с одинаковой вероятностью способен и угостить человека пивом, и проломить ему табуреткой голову, не испытывая при этом к нему лично ни в том, ни в другом случае никаких чувств – ни дружеского расположения, ни неприязни или ненависти. Женщины были одеты так же, как мужчины, – в джинсы, футболки и спортивные туфли – и так же пили пиво прямо из бутылок и курили. В целом атмосфера в баре для столь раннего времени казалась оживленной и миролюбивой, хотя Кит по собственному опыту знал, что попозже здесь может стать не совсем безопасно.

Он развернулся на своей табуретке и некоторое время понаблюдал за игравшими в бильярд. В свое время у него было мало возможностей посещать немногочисленные бары Спенсервиля: как раз в том возрасте, когда человек получал по закону право голосовать и покупать спиртное, Кита призвали в армию, отправили на войну и он уже служил для кого-то мишенью. Теперь, конечно, право служить мишенью и голосовать наступало одновременно, но для того, чтобы купить себе пива, все равно приходилось ждать, пока исполнится двадцать один год. Все-таки, когда ему случалось бывать в отпусках, Кит заходил разок-другой и в этот бар, и в «Почтовый», что размещался по соседству с местной почтой, и он помнил, что тогда в здешних барах тусовалось довольно много только-только демобилизовавшихся солдат, которым было что порассказать; а некоторые вроде него приходили сюда в форме – в таком случае им даже не давали расплачиваться за выпитое. Теперь же большинству из сидевших «У Джона», как показалось Киту, никогда в жизни не приходилось бывать далеко от дома; все они были охвачены какой-то беспокойной тоской, а некоторые из посетителей произвели на него впечатление людей, никогда так и не испытавших в своей жизни никакого сколь-нибудь серьезного ритуала посвящения во взрослого мужчину.

Людей своего возраста он не увидел, но один из посетителей, сидевший в дальнем углу бара, принялся его внимательно разглядывать, и Кит тоже стал краем глаза следить за ним.

Человек этот поднялся со своего места, слегка пошатываясь пересек бар и остановился прямо перед Китом.

– А я тебя знаю, – сказал он.