Сперанский

Этот страх обрел реальную почву после издания 3 апреля 1809 года высочайшего Именного Указа Правительствующему Сенату «О неприсвоении званиям камергеров и камер-юнкеров никакого чина, ни военного, ни гражданского, и об обязанности лиц, в сих званиях состоящих, вступить в действительную службу и продолжать оную по установленному порядку с первоначальных чинов». До этого в России существовало правило, согласно которому лица, получавшие придворный чин камер-юнкера, приобретали соответственно ему воинский чин полковника или бригадира и гражданский — статского советника, а возведенные в придворный чин действительного камергера приравнивались к воинскому чину генерал-майора и гражданскому — действительного статского советника [11]. Такое положение давало ощутимое преимущество отпрыскам знатных фамилий, которые могли делать карьеру без особого труда, даже и вовсе не состоя на службе в каком-либо ведомстве. Указом от 3 апреля 1809 года это правило производства в придворные чины было объявлено источником «неудобства», которое становится тем более ощутительным, что «молодые люди, в сии звания определяемые, большею частию принадлежа к знатнейшим домам российского дворянства, рождением, воспитанием, способами имущества, предопределены быть надеждою Отечества, наследством тех заслуг и личных достоинств, коими предки их, стяжав славу своему имени предали им ее в залог сохранения и умножения, завещали им искать почестей в делах, а не в званиях, и в подвиге отечественных польз предшествовать всем другим состояниям».

Всем камергерам и камер-юнкерам, пребывавшим при императорском дворе и не состоявшим ни в военной, ни в гражданской службе, предписывалось избрать в течение двух месяцев от издания сего указа «род действительной службы» и сообщить о том государю. Те из них, которые не изберут службы, должны были считаться в отставке.

Указ от 3 апреля 1809 года обращал звания камер-юнкера и камергера, которые будут присваиваться в будущем, в придворные отличия, знаки особенного внимания императора к роду или предшествующим заслугам того лица, которое их будет удостоено. Носители этих званий должны были при вступлении в военную или гражданскую службу проходить ее «с первоначальных чинов, по установленному порядку».

Сперанскому совсем нетрудно было убедить императора Александра в необходимости этой реформы. Его величество весьма неприязненно относился к придворным званиям. Камер-юнкеров и камергеров, предназначенных украшать собою разные дворцовые церемонии, то есть шаркать по паркету дворцовых зал, он презрительно называл «полотерами» [12]. И однако же все возмущение носителей придворных званий, принужденных Указом от 3 апреля 1809 года искать работу в пыльных канцеляриях, обратилось на одного Сперанского.

Подобное произошло и в результате издания вышеописанного Указа от 6 августа 1809 года, которым для продвижения на гражданской службе требовалось иметь университетское образование или прочные знания в словесных, исторических, юридических, математических и физических науках и сдавать по ним экзамены. Ненависть к Сперанскому охватила на этот раз необъятную армию необразованных чиновников.

Настроения, распространенные в среде столичных чиновников после издания Указа от 6 августа 1809 года, хорошо передавала следующая ироническая «Элегия» харьковского стихотворца Акима Нахимова [13]:

Восплачь Канцелярист, Повытчик, Секретарь,
Надсмотрщик возрыдай и вся приказна тварь!
Ланиты в горести чернилами натрите
И в перси перьями друг друга поразите:

О сколь вы за грехи наказаны судьбой!

Зрят тучу страшную палаты над собой,
Которой молния грозит вам просвещеньем,
И акциденций всех и ябед истребленьем.

Как древо сокрушен падет подьячих род;

Увы! настал для вас теперь плачевный год!
Какие времена! должны вы слушать курсы,
Судебные места все превратятся в Бурсы.

Беда Коллежскому теперь Секретарю.

О чин Асессорский, толико вожделенный!
Ты убегаешь днесь, когда я восхищенный

Мнил обнимать тебя, как друга, как алтын;

Быть может — навсегда прости, любезный чин.
Столь тяжко для меня, степенна человека,
Учиться начинать, проживши уж полвека.
Какие каверзы, какое зло для нас
О просвещении гласящий нам Указ!