Сперанский 4. Коалиция

Меня приглашали на обед, но я вежливо отказался. Они считают меня балластом? Придётся доказывать, что я таковым не являюсь. И поэтому я спешил в лагерь австрийских войск, которые расположились по дороге к Праге. Именно там сейчас должен находиться барон Михаэль Фридрих Бенедикт фон Мелас. Этот фельдмаршал-лейтенант был назначен куратором поставок продовольствия и фуража в русскую армию. Между тем, его забыли освободить от должности командующего очередной формирующейся австрийской армии, которая должна вот-вот отправиться на Рейн. Или забыли назначить другого куратора.

Есть такие люди, которые считают, что головотяпство — это исключительная черта русского человека. Мол, немец — педант, тщательно и скрупулёзно выполняющий всё, что ему не поручи. Я подобные суждения слышал, причём и в прошлой жизни, и в новой. Однако, это заблуждение. И будь иначе, немцы бы уже давно объединились и подчинили всё и всех вокруг.

Вот и сейчас выходило так, что фон Мелас саботировал свои обязательства перед русскими и занимался тем, что либо принесёт ему славу, либо заставит уйти в отставку. Фельдмаршал-лейтенант был настроен вернуть честь и достоинство австрийским войскам, недавно утраченные после поражений от революционной Франции. Военачальник слил свои обязанности по согласованию продовольствия русскому корпусу кому-то пониже, тот ещё ниже. И теперь люди, которые должны заниматься поставками в русскую армию, не имеют достаточной компетенции и полномочий, чтобы осуществлять свою деятельность.

Генерал меня не сразу принял, промурыжил до вечера. Складывалось такое ощущение, перерастающее в чёткое убеждение, что фон Мелас просто хотел от меня избавиться. Наверное, здравомыслящий человек поспешил бы убраться из военного лагеря хотя бы с сумерками. Здесь гостиниц нет, а дороги рядом почти с любым военным лагерем — лотерея, в которой могут разыграть и жизнь зазевавшегося человека. И пусть меня сопровождает десяток Северина Цалко, рисковать не стоило бы.

Дезертирство — порой достаточно чувственная проблема почти любой армии. Группа дезертиров — это потенциальная разбойничья ватага, готовая на серьёзные преступления, так как они уже преступили черту. Их могут отлавливать, чем в австрийской армии занимаются хорватские гайдуки и венгерские гусары, а могут и не отловить.

Но я был настойчив, и на четвёртый мой запрос о встрече барон фон Мелас, наконец, откликнулся.

— Вы, генерал-майор, настойчивы, — после быстрого и скомканного приветствия австрийский командующий решил, что может на меня давить. — С чего вы вообще решили, что можете отвлекать меня от важных дел?

Я предполагал, что встреча будет в подобном тоне, и, вспомнив один исторический анекдот, подготовился. Речь идёт о том, что Суворов и иной реальности, а может быть то же самое произойдёт и сейчас, демонстрировал чистые листы бумаги, на которых внизу была подпись императора Павла Петровича. У меня таких листов с оригинальной подписью государя не было, но блефовать, так блефовать.

— Господин фельдмаршал-лейтенант, — дурацкие звания всё-таки в австрийской армии. — Обратите своё почтеннейшее внимание на эти листы бумаги. Открою вам небольшую тайну: император через канцлера поручил мне собирать сведения и докладывать о взаимодействии с союзниками. Вы наверняка слышали о том, какое большое значение для русского императора имеет армия. Между тем, он не хотел воевать, и это англичане и ваш посол уговаривали моего императора. И что же я покажу вот в этой вот бумаге русскому командованию? Может быть, и вовсе не идти в Италию? Напишу предписание от имени императора. Он дал мне такие полномочия, если Австрия не будет соблюдать договор.

— Не много ли на себя берёте? — сказал фон Мелас, но его слова не звучали угрозой.

Скорее, в тональности сказанного слышались нотки неуверенности, растерянности. С одной стороны, не вязалось то, что какой-то генерал-майор может быть так близок к императору и даже не исполнять, а позволять себе интерпретировать слова государя. Настолько блефовать, как это делал я, может либо сумасшедший, либо… заигравшийся попаданец. А вот человек эпохи, да ещё и дворянин в рамках сословной системы? Нет, только сумасшедший или попаданец.

Впрочем, разве же я во многом соврал? Канцлер Безбородко действительно просил меня замечать и докладывать обо всём, что я сочту нужным во время Итальянского похода. А то, что русский император может разозлиться из-за недостаточной или несвоевременной помощи союзников, факт. Я встречал в Австрии мнение о сумасшествии русского императора. Так что ждать от русского монарха можно чего угодно, даже того, что император начнёт раздавать чистые листы со своей подписью.

— Вам достаточно было обождать приезда командующего Суворова. Именно перед ним я должен вести отчётность. Но вы правы: гостеприимство должно быть сытым, — сказал фон Мелас и просиял от удовольствия, что так красиво вышел из ситуации.