Спец экстра-класса

– Только положительный результат. Вы, Владимир Николаевич, опытный оперативник, и не мне вам объяснять, какие средства и силы затрачены на подготовку операции, план разработан детально и имеет три уровня страховки. Вы просто не имеете права на провал. Если это вам понятно, идите и действуйте.

«Естественно, командовать – не мешки ворочать», – с раздражением размышлял Христофоров, шагая по коридору управления.

Через десять минут служебная «Волга» везла старшего оперуполномоченного в аэропорт. Еще через два часа полковник вышел из дверей аэровокзала Черноморска, щурясь от все еще жаркого южного солнца.

* * *

Будильник, сволочь, трезвонил, как сирена воздушной тревоги. Дядя Федор протянул руку и хлопнул ладонью по кнопке звонка. В одно мгновение воцарилась тишина. Но сон уже прошел. Дядя Федор лежал на диване и, заложив руки за голову, смотрел на потолок, где поблескивала отточенными гранями хрустальных висюлек помпезная люстра с позолотой.

Профессиональный наемник, провоевавший почти десять лет, Николай Федоров не представлял себе другой жизни, кроме войны. И неожиданно узнал, что есть другая жизнь. Сперва ему эту жизнь продемонстрировал Кирилл Лялькин по приказу теперь уже их начальника полковника Христофорова. Потом он закадрил блондинку-проводницу, которая призналась после их первой быстротечной связи на узкой полке-кровати в купе проводников, что соскучилась по настоящему мужику. Да уж действительно, кто более настоящий, чем матерый пес войны…

Николай рывком поднял свое тело с большущей, как вертолетная площадка, кровати. Раскинув в стороны руки, он потянулся с хрустом и взглянул на свое обнаженное тело в большое зеркало. Без грамма лишнего жира, одни мышцы, татуировка и несколько шрамов от ранений. В общем, тело настоящего мужчины, а квартира новой подруги была неплохим поводом для возвращения к мирной обывательской жизни.

Набросив на себя махровый халат, Николай прошел на кухню. Здесь его ожидал заботливо приготовленный завтрак с пояснительной запиской, заканчивающейся «тысячей поцелуев», которую женщина оставила перед уходом.

Есть совершенно не хотелось. Николай открыл холодильник, где охлаждалась пластмассовая канистра с домашним вином. Наполнив рубиновым напитком фужер, который тут же,покрылся испариной, он приготовился отведать благоухающий, слегка терпкий напиток, но не удалось. Совершенно некстати зазвонил мобильный телефон, который до этого дня не подавал никаких признаков жизни.

Опрометью бросившись в комнату, Федоров взял с тумбочки трубку, включил и поднес к уху:

– Слушаю.

– Дядя Федор? – спросил невидимый собеседник.

–Да.

– Прочел заметку про вашего мальчика, – произнес неизвестный и сразу же отключился.

– Понял, – буркнул Дядя Федор. Фраза из детского мультфильма означала нулевую готовность. Вызов мог последовать в любую секунду.

Еще минуту назад он мечтал о спокойной жизни с роскошной женщиной. Теперь он об этом даже не вспомнил. Вернувшись на кухню, он спокойно вылил вино в раковину, помыл фужер и вернул его на место. На войне, даже невидимой, лучше быть трезвым, больше шансов уцелеть.

* * *

Документы троих немолодых афганцев не вызвали никаких подозрений у пакистанских пограничников. После беглого осмотра их багажа беженцев пропустили на территорию Пакистана.

Когда они пересекли границу, трое мужчин покинули колонну беженцев и своим ходом направились дальше. Через четверо суток допотопный автобус, обвешанный, как гигантский мул, узлами, чемоданами, клетками с мелкой живностью, доставил пассажиров в

Карачи. Здесь, троицу встречали. На лунообразном лице немолодого темнокожего араба в длинных белых одеждах сияла ослепительная улыбка, а на мощном крючковатом носу громоздились очки с толстыми стеклами в золотой оправе. За пожилым мужчиной

стоял юноша-слуга, одетый более скромно – в черный европейский костюм, в котором он немилосердно потел. '

Увидев приезжих, старик раскинул свои объятия и направился к ним.

– Салам аллейкум. – Он по очереди расцеловал афганцев, обнимая их за плечи. Потом, указав на длинный, ослепительно белый лимузин, весело сказал: – Прошу в мою колесницу.

Молодой слуга поспешно распахнул дверцу суперкомфортабельного автомобиля, «беженцы», явно не ожидавшие такого приема, неуверенно стали забираться в салон. Старик последним влез в автомобиль, поместив свое тучное тело в широкое кожаное кресло.

Юноша, мягко захлопнув дверцу, поспешно обошел лимузин и сел за руль. Дорогой, широкий, как автобус, «Роллс-Ройс» плавно тронулся с места и, стремительно увеличивая скорость, помчался по пыльным улицам города.

Через час лимузин выехал за пределы тесных грязных улиц городских кварталов и плавно скатился к побережью океана, где тихо и приятно шелестели длинными листьями гигантские пальмы. Здесь не ютились среди помоек и свалок бедняцкие трущобы, здесь комфортно, с размахом расположились виллы богачей.