Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

Хотя командование заранее объявило, что участие в походе является делом сугубо добровольным, от желающих не было отбоя. В качестве первого эшелона было решено отправить отряд в количестве примерно двух с половиной тысяч человек, разбитых на три группы, условно именовавшихся полками. Отряд должен был захватить и удержать плацдарм, на который, в случае успеха, затем планировалось высадить основные силы.

Добровольцы, в числе которых оказался и Борис Скворцов, грузились на транспорты в Варне и Бургасе с таким воодушевлением, что со стороны могло показаться, что люди едут на увеселительную прогулку. Все, как один, заслуженные боевые офицеры, прошедшие суровую школу Отечественной и гражданской войны. У многих на груди теснились ордена. Борис также с гордостью носил на кителе два белых офицерских Георгия. Провожать добровольцев пришли жены, дети и просто местные жители, многие из которых осеняли воинов крестными знамениями, богомольные старушки принесли с собой православные иконы, издалека доносился колокольный перезвон. Военный оркестр играл «Коли славен…», некоторые молились.

Один пожилой седобородый генерал от инфантерии в старомодном пенсне, придававшем ему определенное сходство с университетским профессором, начал было произносить проникновенную речь: «Господа офицеры! Братья! Соотечественники! Три года мы бились за русский народ, за его свободу и душу, одурманенную ядом большевистской пропаганды, Теперь нам предстоит долгий путь через гибель большевизма к возрождению России…». Но потом не выдержал наплыва охвативших его эмоций, всхлипнул, и просто добавил: «С Богом, сыночки! Постарайтесь остаться живыми!..».

В море транспорты под морскими Андреевскими флагами с синими крестами потеряли друг друга из вида, и теперь подходили один за другим к условленному месту рандеву в районе мыса Тузла. На берегу в предрассветной мгле сначала ничего нельзя было разглядеть, но затем вспыхнули разложенные в виде треугольника костры. Это был условный сигнал, означавший, что все в порядке, и можно начинать высадку. Борис оказался в первой группе, направлявшейся в сторону берега на шлюпках. На всякий случай добровольцы держали оружие наготове. Вдруг это не казаки, а отряд ОГПУ, который устроил им засаду, сейчас подпустит поближе, а затем угостит ливнем раскаленного свинца из пулеметов. Но на берегу их встретил разъезд казаков во главе с подъесаулом, который радостно приветствовал прибывших. Командовавший высадкой генерал Войцеховский, в идеально сидевшей на нем военной форме, тщательно отглаженной, как будто он только что вышел из своей парижской квартиры, а не болтался вместе со всеми три дня в море, пристально посмотрел на подъесаула:

— Как обстановка? Где красные?

— Красных поблизости нет. Они пока еще держатся только в Темрюке. Там удобный порт и через него они постоянно получают свежие подкрепления из Ростова и Мариуполя, а также пополняют запасы боеприпасов. Очевидно, попытаются удерживать этот плацдарм и дальше, чтобы затем при случае нанести нам удар в спину. Похоже, что именно вам и придется их оттуда выбивать, а пока можете спокойно производить высадку, весь берег полностью под нашим контролем.

К счастью, стояла тихая и безветренная погода. Высадка всего десанта прошла четко и организованно. Люди получили полдня свободного времени, чтобы отдохнуть после изнурительного плавания, привести себя в порядок, почистить и смазать оружие. Затем последовала команда строиться в колонны и выступать в поход. В принципе кратчайший путь до Темрюка лежал через Керченский пролив и далее по Азовскому морю. Но красные пока еще контролировали крымский берег, установив в самом узком месте пролива, в районе старинной турецкой крепости Еникале, артиллерийскую батарею, огонь которой запросто мог потопить транспорты с добровольцами. Во избежание лишних потерь командование приняло решение добираться до Темрюка пешим порядком.

Одна за другой мелькали станицы, местные жители, завидев людей в форме русской армии старого образца, да еще с погонами на плечах, сначала настороженно замолкали, а потом начинали расспрашивать, кто они такие и откуда взялись. Узнав, что это белый десант, прибывший на помощь местным казакам, многие начинали плакать от радости, лица у людей светились от счастья, время от времени к добровольцам подбегали женщины и дети, протягивая им узелки с нехитрой снедью или же предлагали утолить жажду. Сами добровольцы чувствовали себя освободителями, которых здесь давно ждали, настроение у всех было бодрое, приподнятое.

Кое-где все еще виднелись следы недавних боев. Бориса особенно поразил вид неразорвавшегося артиллерийского снаряда, застрявшего в стене колокольни. Думать о смерти совсем не хотелось. Пригревало ласковое апрельское солнышко, зеленела свежая травка, степь звенела, дышала, пышным цветом благоухали сады. Казалось, что все вокруг просто купалось в радостном солнечном свете. Наверное, именно такие мгновения и называются праздником жизни.