Спецгруппа «Нечисть». Экспансия

Делаю обманное движение, противник снова закрывает голову, а я прыгаю коленом вперед и попадаю. Донских вскрикнул и начал оседать. Пока рефери не оттащил меня от него, прыгаю ещё раз и наношу удар коленом в челюсть. Голова противника резко мотнулась назад. Всё. Поворачиваюсь к противнику спиной и иду в свой угол.

– Микола, время?!

– За полторы минуты управился. Молодец! Через канаты к лежащему майору уже перепрыгнули два врача и толпа секундантов.

– Не убил? – с усмешкой поинтересовался Микола.

– Нет. Максимум – челюсть сломал.

– Саня, ты красавец! – похлопал меня по плечу подскочивший Коваль. – Не зря я тебя полгода натаскивал! Ну уважил!!!

Пропустив Лехину похвалу мимо ушей, я повернулся в сторону генералитета. Столько изумленных военачальников я не видел ни разу. У некоторых даже рот был открыт. Из этой обалдевшей массы выделялись, естественно, Зимин и Ивлев. Ивлев собирал с проигравших деньги, а Зимин их тщательно пересчитывал, делая соответствующие отметки в блокноте. Лица у обоих выражали глубочайшее удовлетворение. Интересно, сколько они выиграли? И сколько ещё выиграют?!

За спиной раздался сдавленный стон: Донских привели в сознание. Через канаты уже подавали носилки. Ко мне подошел Ложкин:

– Майор, ты совсем охренел?

Я молчал, глядя на него исподлобья.

– Чего ты молчишь, скотина? – наконец закричал Ложкин. – Ты что наделал?!

– Он выиграл, Ложкин, – вместо меня ответил Барон. То ли уже собрал весь выигрыш, то ли решил прийти мне на помощь.

Ивлев пронырнул под канатами, встал передо мной и продолжил:

– Ложкин, отставить. Твой боец жив. А это – главное.

Барон повернулся ко мне:

– Молодец, Саша. Твоя победа – это знак качества на системе обучения «Валгаллы», это показатель уровня подготовки моих групп!

Я ухмыльнулся:

– Скоро ещё один знак качества выйдет. Не перестарался бы он.

– Да, – протянул Ивлев, – Марселька может… Ложкин, ты ещё тут?

– Так точно.

– Ты, мил-человек, врачей своих далеко не убирай. Сейчас Сунгатов биться выйдет. А он, в отличие от Трофимова, действительно много народу голыми руками положил.

На Ложкина было больно смотреть. Весь его вид выражал и боль за поломанного майора, и стыд за плохую, как оказалось, подготовку бойца, и желание оторвать мне что-нибудь из нужного.

Мы покинули ринг вслед за Донских, точнее – за носилками, на которых его вытащили с ринга. Горячка боя уже прошла, и голова начала работать в обычном режиме, поэтому факт присутствия только Коваля и Миколы и отсутствия остальной шайки-лейки меня насторожил.

– Так, негодяи, а где остальная шобла?

– Скоро узнаешь, – загадочно протянул Лёха. Через три минуты ведущий вновь оказался на ринге. Чуть ошарашенно поглядывая в мою сторону, он затянул монолог о втором бое. Более красочно (выступление Коваля произвело на него впечатление) он расписал Чагадаева, упомянув о его спортивных победах. Про боевые не сказал ни слова. Закончив восхвалять десантника, ведущий вопросительно посмотрел на Лёху. А тот шагнул к канатам, наступил на нижний канат, приподнял средний и верхний, сделав своеобразную калитку.

И в эту калитку нырнул… Зяма! Глядя на него, я потерял дар речи. Наш еврей был в черном шикарном костюме, черных лакированных туфлях и в, мать ее, бабочке! Но!!! Под пиджаком была не белая рубаха, а тельняшка. Это сочетание несочетаемого било по глазам и вызывало смех. Зяма вытащил у офонаревшего ведущего микрофон, раскланялся на четыре стороны и объявил:

– Its show time!!! Дамы и господа, леди энд джентльмены, мадам и месье, сеньоры и сеньориты, товарищи и…товарищи!!! Имею честь представить второго бойца второй пары сегодняшнего боя! Итак, встречайте: заместитель командира особой разведывательно-диверсионной группы «Урал», майор Российской армии Марсель «Секач» Сунгатов!!!

Тут же погас весь свет, а в сторону выхода из подтрибунных помещений ударил луч прожектора. Одновременно в громкоговорителях раздалось:

АгузуБиллахиминаш-шайтанир-ражим
Бисмиллахиррахманиррахим!

Но вместо ожидаемого:

Аль-хамду лил-лляяхиробилъааламиин.
Ар-рохмаанир-рохиим. Мааликияумид-диин…

Вдруг зазвучала третья строка первого куплета «Хаванагилы»:

Хаванагила вэ-нисмэха.

И пошёл проигрыш, который становился всё тише, а из подтрибунных помещений уже без музыкального сопровождения зазвучало:

Эх, дубинушка, ухнем!
Эх, зелёная, сама пойдёт!
Подёрнем, подёрнем
Да ухнем!

Эта песня, точнее ее припев, была нашей командной «кричалкой» в «Валгалле». Во время выполнения групповых силовых упражнений (таскание бревен или перекатывание бэтээра) мы орали именно её. Остальные курсанты довольствовались стандартными криками «про спецназ», а мы, выпендрёжники, начинали петь «Дубинушку».