Спецгруппа «Нечисть»

Меня призвали в армию на второй день войны. Высшее образование и значок КМС по боевому самбо сделали свое дело. Первое дало мне офицерские погоны, а второе привело в спецназ. Совокупность того и другого занесла в разведку. Марселя забрали вслед за мной. Лейтенантов нам дали одновременно, а здоровье и потрясающая физическая сила позволили ему оказаться в той же части, что и я. К тому моменту, когда мы вырезали недружественные нам народы Восточной Европы на их земле — ну, обиделись мы на них, народ должен платить за действия людей, которые им руководят, — я уже был капитаном, командовал группой таких же головорезов, как я сам, имел награды за отличное истребление мирного и не очень мирного населения бывших союзников.

1

— Капитан, ты хоть понимаешь, какую честь оказало тебе командование? — Полковник из «верхнего» штаба таращился на меня, видимо, ожидая, что я если не зарыдаю, то хотя бы запрыгаю от восторга.

— Так точно, — вяло ответил я.

— Ничего ты не понимаешь, наглец! — вдруг перешел он на крик. — Тебе… щенку… да если бы мне…

Стараясь не слушать его ор, я вопросительно посмотрел на своего полкана. Тот сидел чуть позади представителя штаба и двух его прихлебателей, поэтому высунутый полканом кончик языка, прикушенный зубами, красноречиво призывающий меня к молчанию, остался штабными незамеченным. Я вздохнул и вернулся к своим невеселым мыслям. Честь мне они оказали… и Родина мне тоже честь оказала… командование и Родина… «Галантерейщик и Кардинал — это сила!!! Франция в опасности!!! Я спасу тебя, Франция!!!» — пришло на ум и невольно вызвало у меня усмешку. Оратор воспринял усмешку на свой счет, и его словесный понос усилился…

Честь они мне оказали… Эта оказанная честь была из цикла «пойди туда, не знаю куда, принеси то — не знаю что», а в современной обработке: проникнуть в глубь вражеской территории, найти на площади хрен знает во сколько квадратных километров засекреченный объект, провести разведку и по возможности (считай: в обязательном порядке) его уничтожить. И срок исполнения — «вчера». Проникнуть — не проблема, найти — тоже не проблема. Если эти «гении» все правильно описали, то искомый объект мы случайно обнаружили еще в прошлом месяце. А вот с уничтожением вырисовывалась проблема. Охраняли его серьезнее, чем бордель в местном городке, а уж тут охрана была первостатейная!

— Товарищ полковник, — перебил я оратора, — судя по вашему описанию, этот объект очень важен для румын. Поэтому рискну предположить, что охраняется он соответствующе.

— Естественно! — все тем же повышенным тоном ответил штабной.

— Так, может быть, имеет смысл отправить на поиск еще и группу Коваля?

— Ты что, капитан? — поправляя галстук неуставного цвета и фасона, влез в разговор один из прихлебателей штабного, лощеный майор, красавец-мужчинка, высокий и широкоплечий, с ярко выраженным нарциссизмом. — Испугался или Родину не любишь?

Он весь был небольшим отступлением от Устава. От ботинок до фуражки. Отступления выгодно подчеркивали сильные стороны во внешности майора и скрывали недостатки. Трусы, небось, тоже «неуставные». Не такие, как у меня и моих бойцов: черные «парашюты», ниже колен, а что-нибудь эдакое. Стринги, например. Я попытался представить майора в стрингах, и меня затошнило.

— Не любить можно государство, а Родину не любить нельзя, — ответил я и поморщился, так как тошнота не проходила. Ненавижу свое воображение. Богатое оно у меня. А «стреноженный» майор (нет, «стрингованный» майор) умолк, осмысливая мой ответ. Осмыслив, выдал фразу, которую я слышал на протяжении последних двух лет:

— И как таких в разведку берут?!

Как, как? Добровольно-принудительно… Вихрем пронеслись в голове: военкомат, железнодорожный вокзал, слезы жены, дочери и матери, два дня пьянства в поезде и, наконец, распределительный пункт.

* * *

Восемь утра. Перед строем стоял толстый прапор и пытался добиться нашего внимания. Строю было не до него. Все, кто находился в строю, делились на две категории: еще пьяные и уже опохмелившиеся. Мы с Марсей относились ко второй. Промучившись минут десять, прапор плюнул на все и повел нас в столовую. Кормили, на удивление, неплохо; жаль, что не все это оценили. К одиннадцати утра начали таскать в кабинет, где сидела распределительная комиссия. Заводили по три человека. Посмотрев на наши похмельные рожи и заслушав наши анкетные данные, комиссия задумчиво почесала в затылках и вынесла свой вердикт: этих двух, Штепселя и Тарапуньку, — в спецназ.

Нас вывели в другую комнату, где сидело всего восемь человек из более пятидесяти уже «просеянных». К вечеру нас, слава Богу, накормили и в составе группы из десяти мобилизованных отправили на грузовике «куда-то дальше». В «куда-то дальше» мы прибыли под утро. Заведение оказалось тренировочным лагерем, но, очевидно, секретным. У нас отобрали все документы, выдали «камуфляжку» и ботинки и отправили… правильно, пред светлы очи очередной комиссии. Как и в предыдущий раз, нашу судьбу решили быстро, сообщив нам, что мы курсанты группы «четыре», после чего отправили на медосмотр.