Специалист

Позже мы вспомним этот момент за бутылочкой пива или чего там еще, а сейчас — ходу отсюда! Если раньше компромисс еще был возможен, то теперь корпоранты нас просто убьют. В космос покидают.

Я отлепился от панели и с ловкостью гиббона запрыгал вдоль рядов контейнеров.

— Не туда! — взвизгнул эстет. — Рубка в другой стороне!!

— Знаю!

Все-таки корпоранты — не лохи. Рубка — это корабль в корабле, отдельная конструкция, отделенная от трюма и реактора мощной переборкой, герметизируемым тамбуром и бронированными дверями, на вскрытие которых у нас уйдет несколько дней. Звездолет нельзя угнать! Я собирался сделать то, что может сотворить только выпускник Академии, причем, не пропустивший ни одного занятия по инженерному делу. Теоретически, для того, чтобы запустить звездный привод, мне рубка не нужна, мне нужно машинное отделение, а попасть туда куда как проще. Со стойки в конце трюма я взял спасательный скафандр и безжалостно отодрал от него баллон с кислородом, за гермодверью, ведущей в сторону реакторного отсека, дернул еще один аварийный рубильник, для острастки. Теперь автоматика запечатает трюм намертво, просто на всякий случай. Наших преследователей это сильно задержит.

— Что ты собираешься делать? — допытывался эстет.

— Лучше тебе об этом не знать.

На втором курсе я обнаружил в библиотеке схемы и описания всех серийно выпускавшихся звездолетов и целое лето просидел над ними, рисуя себе в воображении сценарии безумных спасательных экспедиций, ужасных катастроф и невероятных приключений. А ведь память у меня — ого-го! Трехмерные изображения в архиве не сильно отличались от реальности. Например, я мог совершенно точно сказать, где в стене проходит связка управляющих кабелей.

— Ну и? — не удержался капитан торговцев.

Я сшиб вентиль у баллона и направил струю жидкого кислорода на пластиковую панель.

— Ки-и-я!

Замерзший пластик разлетелся мелкими осколками, под ним, как я и ожидал, находился короб с проводкой.

— Ладно, а инженер-то у вас есть?

Бортинженером оказался эстет.

— Вопрос на засыпку: какого цвета кабель радиационного контроля?

— Э-э…

— Правильно, синий.

Очень осторожно (мне же потом все это чинить!) я выпростал из пучка синее оптоволокно и покрутил его в пальцах. Аварийные сигналы на мгновение смолкли, а потом взвыли с удвоенной силой. В их тональности появились совершенно особые, истеричные нотки, дежурное освещение начало ритмично пульсировать. Я ждал. Системы станции получили тревожный сигнал, теперь они должны, просто обязаны отстрелить захваты и попытаться оттолкнуть прочь аварийный корабль. Пол коридора ушел из под ног. Трудно все-таки привыкнуть к невесомости, особенно если все вокруг спроектировано с учетом верха и низа. Не беда, сейчас запустим реактор, и все шлепнется на свои места.

До машинного отделения мы добирались минут десять. Корабль несколько раз толкало, и было мучительно непонятно, что происходит снаружи. Я знал, что подло и вероломно использую недостатки аварийных систем, созданных для того, чтобы предотвратить катастрофу. Доступ спасателей к самым опасным узлам корабля — реактору и звездному приводу — должен быть максимально облегчен, особенно ввиду возникшей радиационной опасности. Смятение компьютера, запутавшегося в мешанине ложных сигналов, отзывалось в моем сердце болью.

«Скоро, скоро все кончится. Пойми, мне НАДО!»

Для того чтобы перевести управление приводом на ручной режим, никаких особых знаний не требовалось: любой спасатель должен был иметь возможность сделать это. Одновременно повернуть два ключа и перекинуть рубильник, вот и все. Считается, что после этого корабль не способен к полету.

— И все-таки, что ты собираешься делать? — не унимался эстет.

— Слышал когда-нибудь о слепых прыжках?

— … твою мать! А если мы попадем в звезду, или в планету, или в астероид, или…

— Значит, такова судьба.

Капитан Жан был более конструктивен.

— А рассчитать обратный прыжок ты сможешь?

— Как два пальца! Если попадем в рубку.

Во время учебного полета Ящер дважды заставил нас это сделать. Причем, импульс, режим и другие параметры он вводил сам. Теперь и у меня появилась возможность попрактиковаться. Я ввел значения исходя из среднерасчетных для выхода за пределы системы. Если привод в порядке, он прожует эту ахинею и закинет нас куда-нибудь недалеко, но за пределы досягаемости КМП-катеров. Реактор начал разгоняться, мелодичный синтезированный голос дружелюбно отчитывался о процентах мощности и минутной готовности, как будто без него нам было скучно. Мои приятели выглядели серьезно напуганными. Эстет, бледный как мел, благоразумно забился в нишу между пультом и аппаратными стойками и бормотал оттуда:

— Это безумие, это безумие!

Я подарил ему широкую улыбку.

— Спокойно, парни! Все под контролем, — если только корпоранты не нарушили все мыслимые правила безопасности и не развернули корабль носом к станции. — Отлетим немного в сторону и займемся дверью в рубку. Межсистемник у них только один, хрен они нас достанут!