Специалист

Где женщина с девочкой? Что с ними? Опыт Петрова подсказывал, что каждый найденный ответ влечет за собой десяток новых вопросов, которые потащут за собой другие. В данный момент его заботила только судьба заложников. Участь преступников уже определена, решил он, деться им некуда.

Всего через несколько часов Петров поймет, как сильно он заблуждался. Но до этого произойдет еще много событий.

Томка сидела на перевернутом ящике. Ей было страшно, бил озноб, болела голова. Глухое, без окон, помещение — сплошной бетон — освещали две яркие стоваттные лампы. Стеллажи со стеклянными банками, коробками. Ящики сложены штабелем в углу. Незнакомый мужик… лицо в крови. Глаза злые и затравленные. В беспощадном свете ламп Томка не узнала Серого. Если бы ей дали сейчас зеркало, она не узнала бы и себя. В дальнем углу она заметила другого мужика — маленького, лысоватого. Он показался ей смутно знакомым.

— Ну, что дрожишь-то? — спросил он. — Выпей вот лучше. У Тереха тут спирту — как у дурака махорки. Залейся!

Томка вспомнила, что этот маленький, кажется, не злой, совал ей бутерброд с яичницей.

— Где я? — спросила она. — Где моя дочка? Настенька где? Что это за место?

Мужичок с задумчивым видом почесал лысину.

— Это д-долго объяснять, — довольно фальшиво сказал он. — Сама-то ничего не помнишь?

— Нет, — качнула головой Томка. Боль накатила ослепляющей волной. Свет двух ламп дробился и отражался в сотнях пустых стеклянных банок. Маленький мужичок поднес ей эмалированную кружку, остро пахнущую алкоголем:

— Выпей, Тамара, легче будет. П-правда.

— Откуда вы меня знаете?

— Ты пей, пей. П-потом я все тебе объясню. Меня, кстати, Николаем зовут.

— Очень приятно, — ответила Томка чисто автоматически и так же автоматически взяла протянутую кружку.

Залпом выпила. Огненный шар прокатился по пищеводу. Перехватило дыхание. А Николай уже ловко налил чего-то в кружку:

— Запей. Сейчас п-пройдет.

Так же послушно она запила. Через несколько минут прошли озноб и головная боль. Стало тепло. Мудрым оказался маленький мужичок Николай. Если бы его рассказ Томка выслушала трезвой… Пьяная она вынесла все. Все вспомнила. И не заплакала.

Боец очнулся спустя сорок минут. Его бред (сон? явь?) окончился так же внезапно, как и начался. Это был не первый случай. О них Боец никогда и никому не рассказывал. Собственно, это бывало только тогда, когда появлялся Другой Некто.

— Да, Валера, пора тебе на покой, — сказал Боец вслух. — Перекуем, так сказать, мечи на орала. Проведем полномасштабную конверсию. Пора.

Да и не мальчик уже — скоро тридцать два. Побаливает нога, пробитая осколком мины семь лет назад. Два-три раза в неделю он ходил в спортзал. На равных работал в спарринге с ребятами моложе лет на десять. Не курил. Почти не пил. На всех, кто его знал, производил впечатление человека очень сильного, жесткого, волевого. Боец, одним словом.

Так было днем, на людях. Ночью… ночью были кошмары. Боец никогда не оставался ночевать у женщин: во сне он кричал страшно, плакал, иногда выл.

«Проведем полномасштабную конверсию», — сказал он себе. Бросил в рот пластик резины, стряхнул с себя многопудовую тяжесть. Вперед, Одинокий Волк… ты уже по уши в дерьме.

План потихоньку начал приобретать конкретные черты. Через два часа Боец приступил к его реализации.

— Господин Хайрамов?

— Слушаю.

— Мы уже знаем, что произошла ошибка.

— Кто говорит?

— Продолжаю. Мы понимаем, что сумма в сто тысяч баксов за жену и дочь охранника слишком много.

— А… вот ты кто. Сто тысяч? — Пауза. — Нет, не много. Дам. Только не баксов. Рублей.

Теперь замолчал неизвестный собеседник Бегемота.

— Ну что, молчишь, крыса? Ты на кого наехать хотел, хорь вонючий? Если к утру Тамарка с дочкой не будут дома, ты труп.

— Слушай меня, Бегемот. Я освобождаю их всего за двадцать пять штук. Условия…

— Условия ставлю я. Уже поставил. Срок — до восьми утра. Все!

Бегемот бросил трубку. Боец задумчиво выключил свою. Такого оборота он не ожидал.

Когда зазвонил телефон, Виктор Петрович Котов пристегивал чулки к ажурному черному поясу. На кровати были разложены черные женские бюстгальтер и трусики. «Черная рапсодия», — подумал Котов. Сейчас он ожидал визита проститутки. Ей всего шестнадцать. С возрастом он почувствовал в себе тягу к молодым, очень молодым женщинам.

Уже несколько месяцев Лида посещала его раз в неделю — по пятницам. Эти вечера с запретными играми, плюс немного кокаину, «Мартель» и обязательно классическая музыка, давали ощущение полноты жизни. Или, по крайней мере, ее иллюзию.

Эта линия связи была запасной, секретной. Котов зарезервировал ее только для экстренных контактов с Пилигримом или Серым. А, черт как не кстати! Что там такое срочное?

— Алло, — с некоторым раздражением сказал он в трубку, — слушаю.

— Здорово, Котяра.

Голос не принадлежал ни Серому, ни тем более Пилигриму.

— А вы не ошиблись номером? — осторожно спросил Котов после короткой заминки, хотя уже знал, что никакой ошибки нет: звонок означал ЧП.

— Нет, не ошибся. Привет тебе от Серого.

— А кто, простите, говорит?

— Боец говорит.