Специалист по выживанию. Том I (СИ)

— Хорошо, будь по-вашему, — Николай Павлович поднялся с металлической табуретки для посетителей. — Будем считать, что предварительное согласие вы уже дали. Я буду вашим куратором на всё время вашей работы на мою контору. А теперь вам придётся запастись терпением.

— Это ещё почему? — Геннадий Григорьевич недовольно нахмурился.

— Бюрократия, — Николай Павлович развёл руками. — На различные согласования и увязки могут уйти недели. Я не могу, не имею права, прямо сейчас погрузить вас на носилки и вынести из этой палаты. Это, знаете ли, будет уголовно наказуемое деяние.

— Торопиться мне некуда, — Геннадий Григорьевич пожал плечами. — Дальше парка «Липок» я никуда не денусь.

— Тоже верно, — Николай Павлович улыбнулся. — Ну а теперь я, всё же, пойду. Всего вам наилучшего.

— Как? — Геннадий Григорьевич приподнялся на левом локте. — Вы не конфискуете у меня опасную бритву?

— И даже не расскажу о ней той симпатичной медсестре за стойкой администратора в вестибюле.

— Но-о-о…, — глаза Геннадия Григорьевича растерянно забегали из стороны в сторону, — почему?

— Попытки суицида не проходят бесследно. Если ваша психика потеряла устойчивость, то лучше вы покончите с собой здесь, в «Липках», нежели у меня на секретном объекте, — Николай Павлович перекинул пиджак через левый локоть.

— Вы циник.

— Работа такая. Но, на следующую нашу встречу, так и быть, обещаю принести цветы и апельсины.

— С меня вполне хватит и апельсинов, — Геннадий Григорьевич несколько нервно расхохотался. — Не люблю живые цветы. Они, знаете ли, демаскируют.

В вестибюле, возле стойки администратора, Николай Павлович аккуратно повесил обратно на вешалку больничный халат. Синие полупрозрачные бахилы благополучно спланировали в специальную корзину для мусора. На широком крыльце интерната Николай Павлович вдохнул полной грудью. Нужно признать, что визит в «Липки» оказался на редкость удачным. В этих стенах можно будет навербовать много добровольцев. Правда, если только эксперимент с Геннадием Мастэном выгорит. Впрочем, в самом плохом случае, больше недели в Стартовом меню он не протянет. Глава 4. Огонёк надежды

— Как вы себя чувствуете? — Николай Павлович протянул полный стакан, маленькие блестящие капельки воды осели на его ребристых боках.

— Ужасно, — дрожащими пальцами Верблюд тут же подхватил предложенный стакан. — Такое ощущение, будто меня волокли пару сотен километров за ноги по вконец убитой дороге.

— Ну, можно сказать, — Николай Павлович усмехнулся, — в некотором роде так оно и было.

Простая вода оказалась на удивление очень вкусной. Верблюд с превеликим удовольствием осушил стакан до дна. В глубине души тут же всколыхнулись почти забытые воспоминания. У воды из-под крана не бывает столь изумительного вкуса. Подобную воду можно найти только в не тронутых человеком уголках дикой природы. Это радует.

— На базу «Синей канарейки» вас доставили в бессознательном состоянии, — Николай Павлович осторожно вытянул пустой стакан из пальцев Верблюда.

— Теперь понятно почему, прямо на аэродроме, фельдшер вколол мне снотворное. Только к чему такие сложности? — Верблюд вопросительно уставился на Николая Павловича.

— Потому что вас и в самом деле везли не одну сотню километров по вконец убитой дороге. И усыпили вас ради вашего блага. Иначе каждая колдобина и яма отложилась бы в вашей памяти в виде весьма мучительного воспоминания.

— Это верно, — Верблюд склонил голову набок.

Долгая и комфортная жизнь в уютном интернате в дальнем Подмосковье вконец расслабила его. Верблюду и в самом деле давно, очень давно, не приходилось передвигаться по ухабам и колдобинам российских дорог. Максимум преодолевать низенькие дверные пороги и спускаться по стальным рельсам для инвалидной коляски с крыльца «Липок» во время редких прогулок в парке. И вот теперь его настигла неминуемая расплата — каждая мышца гудит и болит, голова трещит так, будто неделю, не меньше, жрал самый палёный самогон без закуси. Впрочем, Верблюд с интересом оглянулся по сторонам, оно того стоило.

Куда его завёз самолёт ВТА России — бог его знает. Но это точно не палата «Липок». Комната, хотя, всё же, палата, предназначена для двоих. Однако в ней Верблюд оказался один, соседа нет и не предвидится. Стены и потолок обшиты прямоугольными панелями приятного мягкого цвета, квадратные светильники свисают на небольших металлических стойках. Что самое интересное, окон в палате нет. Вообще нет. Лишь в верхнем левом углу можно заметить стальной короб воздуховода.

Но то, что он всё-таки в медицинской палате, а не в жилой комнате, громче всего говорит больничная кровать. Добротная такая, с низенькими перилами. Причём как верхнюю часть, так и нижнюю, можно поднимать и регулировать по высоте. По левую руку от кровати застыла инвалидная коляска. Причём новенькая, шины на чёрных колёсах сияет будто полированная.

— А почему мне пришлось ждать не две недели, как вы обещали, а целых два месяца? — пальцами левой руки Верблюд дотронулся до лба, голова всё ещё звенит.