Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939—1945

«Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Если евреев уничтожают на определенной территории, то один только этот факт должен был вызвать серьезные последствия для экономики, не правда ли?»

«Конечно, ваша честь».

«Значит, составляя ваш отчет по экономике, вы должны были отметить там: «Из-за сокращения рабочей силы в связи с казнями евреев сложилась такая-то ситуация» Вы ведь должны были это отметить?»

«Ваша честь, все вопросы, связанные с евреями, относились к сфере деятельности 3-го и 4-го отделов, а я не имел отношения к ней».

«Вы не ответили на мой вопрос. Составляя отчет о состоянии экономики, вы должны были отразить в нем и наличие рабочей силы, и, если большое количество тех, из кого состоит эта рабочая сила, были казнены, это серьезно сказывалось на состоянии экономики страны, о чем вы пишете отчет. Следовательно, вам было необходимо включить в отчет и эти данные, не так ли?»

«Ваша честь, мы оказались в таком положении, когда вся экономика оказалась разрушенной, ее предстояло отстраивать заново. Не было даже магазинов, где можно было что-нибудь купить».

«Расстреливая рабочую силу, вы ведь не могли исправить состояние экономики, не правда ли?»

«Нет».

«Отмечали ли вы в своих отчетах, что из-за того, что уничтожаются евреи, и это в значительной степени негативно влияет на рынок рабочей силы, состояние экономики только ухудшается? Писали ли вы об этом?»

«Насколько я помню, я писал о том, что евреями в значительной степени представлена торговля на Украине».

«Но писали ли вы о том, что евреев уничтожают?»

«Нет, ваша честь».

«Вы не упоминали в своих отчетах, что евреев уничтожали, что негативно влияло на экономику Украины?»

«Нет, я не затрагивал вопроса в таком разрезе. Я отмечал только то, что евреи представляли собой важный экономический потенциал, но я не писал то, о чем вы говорите».

«Вы сказали… что упоминали в своих отчетах то, что евреи представляли собой важный экономический потенциал. И вы не добавили, что этот важный экономический потенциал стремительно исчезает из-за массовых казней?»

«Нет, ваша честь, я не докладывал об этом».

«И все же вы серьезно хотите уверить трибунал в том, что готовили отчет о состоянии экономики Украины?»

Без тени смущения и не вдаваясь в длительные объяснения он ответил уверенным категоричным «да».

Несмотря на то что Радецки начал свои показания с утверждения, что попал в состав эйнзатцгруппы благодаря знанию языков, ему были предъявлены документы, из которых следовало, что роль переводчика вовсе не значила то, что он ничего не знал о казнях. Казни зачастую следовали после проведения следствия, где прибегали к услугам переводчика. Поэтому, когда он наконец признал, что понимал и мог говорить на украинском языке, Радецки заявил, что не привлекался для работы в качестве переводчика на допросах, так как его рабочий день был полностью заполнен выполнением обязанностей эксперта во внутренней СД, III управлении РСХА.

«Хорошо, а как вы стали экспертом в III управлении? Вы же не проходили подготовки офицера СД».

«Да, ваша честь, я не проходил такой подготовки. Я сказал…»

«Тогда каким образом вам удалось так быстро стать специалистом?»

«Я был назначен на эту должность, поскольку имею экономическое образование и владею иностранными языками».

«Хорошо, теперь вернемся к вопросу о знании языков. Если вы получили свое назначение благодаря своим лингвистическим способностям, а вашему командиру требовался переводчик, почему бы ему не обратиться к вам, с кем он давно был знаком и в ком был уверен как в хорошем переводчике? Это было бы естественно».

«Ваша честь, в подразделении были и другие переводчики, и командир прибегал к их услугам».

«Следовательно, вас никогда не использовали как переводчика?»

«Мой командир никогда не использовал меня в качестве переводчика. Я не занимался переводом допросов».

Поскольку Радецки был переводчиком, не занимавшимся переводом, и составителем отчетов, где не упоминалось о массовых ликвидациях (основном занятии его подразделения), вполне логично было потребовать от него объяснить, как же он проводил свое время. Он попробовал заполнить этот пробел, заявив, что занимался вопросами снабжения и добывал для зондеркоманды продовольствие и топливо. Тогда я спросил его, заказывал ли он также и боеприпасы. Он ответил: «Я не помню».

«Если вы помните о снабжении продовольствием и горючим, вы должны помнить и то, заказывали ли вы боеприпасы или нет. Так занимались ли вы поставками боеприпасов?»

«Нет, ваша честь».

Он, конечно, понимал, что, признавшись, что занимался вопросами снабжения боеприпасами, он признает и то, что был в курсе массовых казней».

«Вы абсолютно точно помните, что вы не запрашивали боеприпасы для вашего подразделения?»

«Да».

«Почему же минуту назад вы заявили, что не помните об этом?»

«Ваша честь, возможно, мои слова были неверно истолкованы. Я говорил, что не помню ни одного случая, когда я занимался поставками боеприпасов».

«Именно так ваши слова и были истолкованы. Итак, помните ли вы или нет, чтобы вы запрашивали боеприпасы для ваших солдат?»

«Нет».