Специальный агент преисподней

«Возраст – память не та»,- мелькнула мысль.

– То была плата за доставку до острова, а теперь платите за обратную дорогу.

– Хорошо,- согласился я, извлекая копеечку.

– Э… не,- отмахнулась старушка.- Это стоит десять монет с человека, итого сорок. Плати.

– Матушка, а у меня столько нет,- расстроился Ивасик-Телесик.- Мне платить нечем…

– Тебе и не надо.

– Предприниматели,- скривился я, отсчитывая монеты.- Поплыли.

Ивасик-Телесик приналег на шест. Плот качнулся и, подняв волну, устремился к ожидающим нас товарищам.

– Ламиира, теперь по жребию твоя очередь выдвигать предположения – куда направим свои стопы на сей раз.

– Даже не знаю, как ты отнесешься к этой идее…

– Предложи – узнаешь.

– Баба Яга.

– Нет!!! – От девичьего крика плот шарахнулся в сторону, словно мартовский заяц от Алисы.

Ивасик с перепугу выронил шест, а его старушка-мать выпрыгнула на берег, не дожидаясь, пока плот преодолеет последние два метра, отделявшие его от суши. Ее клюка осталась сиротливо торчать в бревнах.

– Почему бы и нет? – подумав, сказал я.- Вдруг поможет?

– Ни за что! – единогласно поддержали Лелю и Ливию поспешившие на крик Добрыня и Фрося.

Дон Кихот обернулся за разъяснениями к Санчо, тот пожал плечами и полез в сумку за вяленой плотвой, которую наловчился грызть вместо семечек.

– Согласна, это очень опасно,- пошла на попятную Ламиира,- наверное, не стоит…

– Чем опасно?

– А то ты не знаешь?

– Напомните.

– С одинаковой вероятностью она съест тебя, прогонит прочь и поможет.

– Чего бы это ей меня, есть? – недоверчиво поинтересовался я, внутренне понимая, что такое развитие сюжета вполне возможно. Разбойники тоже, помнится, зарились на мое бренное тело, предпочтя его оленятине.

– Ведьма она,- пояснила Ливия.- Не пущу! Ты о душе своей бессмертной подумай!

Ламиира усмехнулась:

– Понравится он ей, век воли не видать.

– А если нет?

– Да что она против него?

– Девочки, кончай базар,- остановил я ненужный спор, набирающий децибелы и обороты.- Я решил – иду.

– Но…

– Не спорьте. Яга-то при желании сможет сильно помочь. Если даже только советом…

– Ты, Бармалей, не печалься,- успокоил меня Добрыня.- Если она осерчает на тебя или не приглянешься чем, я тело твое вырву из ее рук и похороню в освященной земле, все сделаем по форме.

– Спасибо,- неуверенно поблагодарил я его.

Ноги сами просятся в путь или это они от страха трясутся?

ГЛАВА 13 Наши ряды редеют

Косят зайцы трын-траву…

Статья 228 Уголовного кодекса

Что являет собой Святая Русь древнекиевская парящему под облаками остроглазому соколу?

Безбрежные зеленые просторы дремучих лесов, посеченные густой голубой сеткой изобилующих рыбой рек и ручейков, седыми от пыли ниточками торных дорог да неестественно правильными латками крестьянских полей. С севера, сердито насупив снеговые брови, с укором смотрит вслед ему седой как лунь утес-великан, с юга доносится до него вой сухих ветров, словно предвестник набегов диких кочевников, да горький запах полыни. Там распростерлась степь, где лишь каменные бабы следят за полетом птицы. Пустынно и безлюдно… Но нет, и там уже протянулись нитки дорог… Словно муравьи, для которых муравейником стала вся матушка-Земля, всюду снуют двуногие цари природы, еще не осознавшие этого, но уже вовсю стремящиеся к господству. Где лестью богам, старым и новым, где огнем и топорами, они кроят природу под себя. Дымят корневища древних лесных великанов на месте расчищаемых под поля лесов. Пересыхают запруженные плотинами реки, зловонием задохнувшейся в илистой жиже рыбы наполнен воздух. Ошалевшие от такого изобилия стервятники обжираются до такой степени, что не в состоянии двигаться. Звенят топоры, взвизгивают пилы, и сучковатая древесная плоть уступает напору, ровными бревнами ложась в стены срубов. «Здесь будет город-сад…» Вот только место ли ему здесь?

Возможен ли другой, не столь варварский путь к владычеству? Можно ли не покорять, а приручать? Не палкой, но хлебным мякишем?

Такие вопросы по большей части возникают на подходах к пропасти: прохудившийся озоновый слой, повышенный уровень радиации и загрязнение окружающей среды. Недаром народный опыт гласит: «Покуда гром не грянет – мужик не перекрестится».

Но разве это интересует небольшую хищную птицу?

Вовсе нет, в сокольей душе лишь наслаждение властью над струящимися под крыльями упругими потоками воздуха да мечты о неосторожном пушистом грызуне, разморенном припекающим солнышком.

Не дано пернатому понять величия увиденного с высоты, ведь он с ним одно целое…

Человек бы постиг, но покамест он смотрит в ином направлении. До изумленного возгласа: «Какая она маленькая!» – века и века. Человек сейчас видит над головой густые кроны дубов, вязов и буков, плавное кружение сокола в небесной глубине, кучерявые облака, которыми боги отгораживаются от пытливых взоров своих творений.

– Красота-то какая! – раскинув руки, обронил я.

– Ага,- чавкая, согласился Панса,- вкуснятина.