Специальный приз

— Не орем, а поем. Вам что, слон на ухо наступил? — оборвав песню, сердито спросил Игорек.

— Ты еще у меня поговори, поговори! — возмутилась тетка и набросилась на Витю. — А вам не совестно? Взрослый мужчина, а мальчишек хулиганить учите. А еще в очках!..

Витя побледнел, резко встал со скамейки и пошел прочь. Мы потянулись следом за ним.

— Что вы кричите? — срывающимся от обиды голосом спросил Игорек. — Что мы вам, стекло разбили?

На следующий день в воздухе запахло неприятностями. До начала урока Маргарита Ивановна ничего нам не сказала, но когда Юрик не смог показать на обычной физической карте, где в СССР находится зона субтропиков, она огорченно заметила:

— Ну что ж, придется призвать на помощь твой ансамбль.

Это могло означать только одно: о репетиции ей уже доложили.

Вечером состоялось родительское собрание. На нем было объявлено, что в нашем классе создан ансамбль. Маргарита Ивановна спросила у наших родителей, кому об этом известно. Оказалось, что в курсе дела моя мама и Санин отец. Мать Игорька знала только о гитаре, об ансамбле не имела никакого понятия и ужасно перепугалась, решив, по-видимому, что речь идет о шайке малолетних преступников.

— Где ты был? — строго спросила мама, когда я вернулся домой. — Ну, что же ты молчишь?

— На почте, Сане помогал…

Мама всплеснула руками:

— Ничего не понимаю! Ты мне говорил, что Саша работает на почте для того, чтобы собрать деньги на гитару, а его отец сказал на собрании, что гитара у него давным-давно есть…

— Правильно. Но деньги нам нужны на аппаратуру.

— Какую еще аппаратуру? — недовольно осведомилась мама.

— Два усилителя у нас есть, нужно купить еще один, потом колонки, «чарлик» и барабан…

Мама вздохнула:

— Вместо учебы у тебя на уме одни барабаны! И учителя вами недовольны. Вчера, оказывается, вы подняли на ноги всю школу.

— Никто не поднимал. Мы просто репетировали.

— А почему не спросили разрешения?

— В следующий раз спросим.

— Следующего раза не будет. Маргарита Ивановна считает, что вы должны репетировать дома.

— А почему тогда девятиклассники в актовом зале играют?

— У них настоящий ансамбль, а у вас только баловство.

— Что-что? — обиженно переспросил я.

— Игра, — поправилась мама. — На собрании учитель ботаники так и сказал.

— Если хочешь знать, эти девятиклассники играть не умеют! — возмутился я.

Из ванной вышел отец:

— Тише! Тише!

— Представляешь, сегодня меня вызывали в школу по поводу его ансамбля, — сообщила мама.

— На родительское собрание, — уточнил я (терпеть не могу, когда сгущают краски).

— Да, — подтвердила мама. — Но там говорили в основном об ансамбле, о том, что эта затея вредно отражается на вашей успеваемости.

— Отметки у меня нормальные, — твердо сказал я.

— Как же, нормальные! — возмутилась мама и швырнула на стол мой дневник; оказывается, в мое отсутствие его извлекли из сумки.

— За последнюю неделю ни одной пятерки, — сообщил отец, перелистав дневник.

— И по дому совсем не помогаешь, — добавила мама. — Почему картошки вчера не купил? Я же оставляла тебе записку.

— Вчера не мог, я сейчас схожу, — вздохнув, сказал я.

Я взял сетку и отправился за картошкой. На улице было уже совсем темно, но фонари вдоль шоссе почему-то не горели. Только на площади было светло: из огромных окон «Универсама» лился холодный дневной свет.

У входа в магазин я налетел на Игорька. В руке он держал сетку с батоном.

— Влетело? — с ходу выпалил я.

— За что?

— Сегодня родительское собрание было. Твоя мать там была.

Игорек побледнел, но тут же нашелся:

— Ну и пусть, я скажу, что это враки, что ни в каком ансамбле я не играю.

— Подожди меня, я сейчас картошку возьму, и зайдем к Сане, — попросил я и нырнул в магазин.

В магазине я занял очередь в кассу с табличкой «1–2 предмета», потом сбегал за картошкой и через пять минут уже был на улице. Но Игорек исчез, как сквозь землю провалился. Я бросился налево, за угол, подумав, что Игорек меня разыгрывает и спрятался где-то поблизости.

Около телефонных будок никого не было. Я повернул обратно и тут же увидел Игорька. Он прятался за палаткой «Овощи и фрукты». Подбежав к палатке, я спросил:

— Ты чего?

Вместо ответа Игорек показал пальцем на автобусную остановку. Там стоял его отец и разговаривал с каким-то мужчиной в очках.

— Все, — в ужасе пролепетал Игорек. — Это мой учитель из музыкальной школы. Я уже две недели там не был.

Неделю мы не репетировали. Игорек каждый день до посинения бренчал на пианино, наверстывая упущенное. На почте мы крутились вдвоем с Саней, для которого собрание прошло без последствий. Я демонстрировал свои достижения, а Игорек отмечал в записной книжке, какие песни ему следует учить в первую очередь.

— Ну, как идут дела у ансамбля? — спросил отец, войдя в мою комнату: ему понадобилась стремянка с балкона.

— Плохо, — вздохнув, признался Игорек.

— Репетировать негде, — уточнил я.

Я не терял надежды, что родители рано или поздно разрешат мне репетировать дома.

Как-никак за последнюю неделю я не получил ни одной тройки, каждый день выносил мусорное ведро и один раз по собственному желанию помыл посуду.