Специфика современного медийного словотворчества

В качестве мотивирующих используются разные по семантико-стилистическим характеристикам существительные: нарицательные, имена собственные (антропонимы, топонимы), жаргонные слова, графически не освоенные заимствования. Это свидетельствует о широких синтагматических возможностях суффикса – изаци(я) в современной речи.

«В результате экспансии английского языка, которой способствует глобальная коммуникация и прежде всего средства массовой информации, создающие и поддерживающие англо-американскую лингво-культурную моду, в словообразовательных системах ряда славянских языков, благодаря словотворчеству СМ И, а так же реципиентов их текстов, достаточно активно формируются модели с формантами – инг/-ing/-ink» [Коряковцева 2013: 13]. Новый суффикс – инг активно используется в словотворчестве российских журналистов: автобусинг, автомобилинг, блюдолизинг, болванинг, ведьминг, дурачинг, зацепинг. Философия классического яхтинга (радио «Бизнес FM», 06.04.2013); Втюхинг. Продавцы сомнительных товаров и услуг перешли от простого мошенничества к угрозам и шантажу <…> Эта технология «активного втюхинга» основана на манипуляции вашим потребительским поведением (Наша Версия, 07–13.10.2013). «“Инговое цунами” заимствований, вызванное англо-американоманией современных российских СМИ и русско-английским билингвизмом, развивающимся в молодежной среде русофонов, привело к полному усвоению суффикса английского герундия – ing и превращению его в терминоэлемент с процессуальным значением, который регулярно присоединяется к основам русских существительных, что ведет к появлению многочисленных иронических и каламбурных неологизмов – nomina actionis» [Коряковцева 2013: 14].

«Тот факт, что имена процессов, образованные с помощью этого нового суффикса, появляются в ходе языковой игры, широко распространенной в современной русской речевой действительности, не дисквалифицирует – инг как деривационный формант» [Коряковцева 2013: 14], поскольку «игровые окказионализмы», по мнению ученых, представляют собой речевую реализацию нереализованных языком возможностей, заложенных в самой его системе [Лыков 1976: 53].

Менее активно ведет себя в русском языке англоязычная морфема – gate, искусственно созданный суффиксоид, который сконденсировал в себе значение «политический скандал»: Моникагейт, Шеригейт [Коряковцева 2009: 194]; Феномен «Ирангейта» (Литературная га зе та, 21.01.1987); Алтайгейт (Дуэль, 2009, № 5); Конюшня-гейт. Элитная конюшня близ Вильнюса получила неслыханную рекламу во всем мире. О ней говорят, как о месте, где некоторое время действовала тайная тюрьма ЦРУ (Российская газета, 24.09.2012); Регионы охватил «намазгейт». Тема ислама и мечетей вошла в арсенал черных пиарщиков (Независимая газета – Религии, 21.08.2013); Израильский бизнесмен Гадамак связан с так называемым делом Анголагейт (радио «Бизнес FM», 26.11.2013).

«Элемент – гейт/-gate, заимствованный славянскими языками с помощью СМИ, этимологически, действительно, является корневым, однако в 80-е гг. XX века еще в английском языке-источнике он утратил корневую семантику. Следовательно, есть все основания считать этот элемент суффиксоидом в славянских языках-реципиентах» [Коряковцева 2013: 18]. Степень продуктивности моделей с суффиксом – гейт/-gate отчасти обусловлена экстралингвистическими причинами: лингвокультурной модой, «англо-американоманией», неподсудностью власть имущих [Коряковцева 2009: 195]. «Словопроизводство гибридов-компрессатов с помощью изофонов этого структурного элемента со значением ‘скандал’ является эффективным манипулятивным приемом, который ныне используют представители постсоциалистических массмедиа всех славянских стран, распространяя негативную информацию, мгновенно вызывающую эмоциональный отклик у потребителей их продукции» [Коряковцева 2013: 16].