Спецкоманда SEAL. Абордаж

01.25 (22.24 по Гринвичу)

Лестница на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Перекинув АКМ через плечо, Куребаяси спускался по лестнице. Он обошел все посты, но тревога все не проходила. В атмосфере физически ощущалось предгрозовое напряжение, хотя воздух был сух, а небо — чисто. Возможно, сказал себе Куребаяси, это просто нервы.

Он снова задумался о том, что же им движет, что с ним станет. Чего он ждет от «Охтори»? Чего он хочет добиться?

Принести себя в священную жертву? Но Куребаяси не слишком верил в красивую сказку насчет звезд, в которые он и те, кто с ним, превратятся, если только выполнят долг и повергнут американского колосса. Скорее забвение... Куребаяси вдруг понял, что страшится этого. Смешаться с прахом, не узнав, имели ли смысл его боль и жертвы... эта мысль терзала его, хотя раньше он несчетное число раз говорил об этом с друзьями.

Может, он просто боится? При этой мысли ему стало стыдно, страх забытья притупился. Он задержался на лестничной площадке. Возможно, стоит вернуться на мостик и снова поговорить с Такэдой, и все придет в норму...

У входа на мостик дежурили два пасдаранца, издали заметные по красным шарфам. Один из них покосился на Куребаяси, ухмыльнулся и сказал что-то другому на фарси. Тот противно засмеялся.

Варвары...

Где-то над головой Куребаяси негромко хлопнули автоматные глушители. Смеявшийся иранец выпучил глаза; на его горле, переносице и лбу расцвели алые цветки. Второй еще пытался поднять свою Г-3, когда на груди его аккуратным треугольником обозначились три девятимиллиметровые дырки. Он раскрыл рот, чтобы крикнуть: еще три пули с шипением ударили ему в лицо, во все стороны брызнули кровавые ошметки.

Куребаяси не стал дожидаться нападавших и даже не задержался осознать, что же произошло. Слетев кубарем вниз по маршу, он перекатился на спину, сжимая в руках АКМ. На потолке ведущего на мостик коридора шевелились чьи-то тени: кто-то готовился ворваться в рубку.

Осторожно-осторожно он поднял автомат и притаился, ожидая первого, кто покажется в дверном проеме.

* * *

01.26 (22.26 по Гринвичу)

Коридор у входа на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Чаккер Уилсон посмотрел вдоль коридора — он был пуст, не считая распластавшихся под двумя красными пятнами на переборке убитых иранцев. Точно между пятнами находилась закрытая дверь на мостик; вряд ли по ту сторону ее кто-либо что-то услышал.

Лейтенант Мёрдок похлопал его по плечу — именно они сняли выстрелами иранских часовых. Теперь путь был чист. За их спинами стояли наготове младший лейтенант Де Витт и Сойка Стирлинг.

Капитан Кобурн оказался прав: Уилсон теперь знал, что не рожден для любой другой флотской службы, не говоря уж о службе на гражданке. Он снова был в Отряде — там и только там его место.

Мёрдок двинулся к двери на мостик; Уилсон держался футах в четырех сзади.

Где-то глубоко в подсознании Уилсона зажегся тревожный красный сигнал. Что-то было не так...

28

01.26 (22.26 по Гринвичу)

Коридор у входа на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Уилсон понял, что его тревожит. Эл-Ти приближался к двери, нацелившись на нее и убитых иранцев. Еще шаг — и он поравняется с дверью на лестницу.

И его внимание целиком приковано к двери; похоже, он забыл про лестницу. И если там, на нижней площадке кто-то ждет с оружием в руках...

Предупреждать Эл-Ти знаком или по радио уже поздно. Прижав к плечу телескопический приклад своего автомата, Уилсон рванулся вперед, обогнал замершего от неожиданности Мёрдока и резко развернулся всем телом к проему.

Там, внизу кто-то поднял автомат. Уилсон нажал на спуск; автомат неприятеля тоже полыхнул пламенем из ствола, скрывая лицо стрелявшего, грохот АКМ заглушил негромкое шипение очереди из «хеклер и коха». Уилсон ощутил удар по бедру, потом в бок, но все удерживал прицел, выпустив еще две короткие очереди. Парень на лестничной площадке дернулся как от удара, перекатился на бок, сделал попытку подняться и затих. Только тогда Уилсон заметил, что это японец.

Секундой позже на площадку снизу поднялись Маккензи с висящим на груди М60 и Пума Хольт. Маккензи тронул ногой тело японца.

— Этот танго готов, — произнес он, но слова звучали откуда-то издалека.

Мёрдок помог Уилсону сесть.

— Сукин ты сын, Чаккер, — яростно прошептал он ему на ухо. — Ты что, думал, я оставлю спину незащищенной?

Только тут до Уилсона дошло, что в него попали. Боли он не ощущал, но весь бок онемел, будто ему вкатили туда лошадиную дозу новокаина, да ноге было горячо и мокро.

— Мне казалось... вы не бережете... свой хвост...

Хольт присел на колено рядом и стал вскрывать перевязочный пакет. Где-то поблизости разразилась стрельба.

— Началось, — произнес Мёрдок. — Действуем открыто.

— О'кей, — бросил Де Витт. — Пошли на мостик!

Уилсон все не мог понять, почему слышит их, как сквозь вату...

* * *

01.26 (22.26 по Гринвичу)