Спецкор. Любовь и тигры (СИ)

Что вкупе с дороговизной ставило крест на использовании ‘полулюдей’ в военной области. Зато телохранители из них выходили великолепные. Обладая недоступным для животных умом, интеллект кадавра в среднем соответствовал уровню трех-пяти летнего ребенка, они отличались собачьей преданностью и чутьем. Связь между ними и ‘предком’ была просто мистической, как кошка за тысячи километров способна прийти домой, так и кадавры могли найти своего человека, где бы он ни был, если жив, или точно ‘сказать’ о смерти.

Им бы не было цены у людей, имеющих опасные профессии или хобби, если б не цена. Каламбур, но так оно и есть.

— Мэм, вы не могли бы подписать документы, раз все так…

Вынырнув из состояния задумчивости, увидела направленные на меня взгляды. Парнишка смотрел с надеждой, что все, наконец, кончится, и его отпустят восвояси, а вот второй…

Кроха успел напялить свои ремни, оказавшиеся некоторым аналогом ‘разгрузки’ и рассовать по ее кармашкам множество острых железок, если это конечно были железки, поскольку абсолютно черные лезвия не блестели. Вспомнилось, что кадавры предпочитают холодное оружие, хотя вроде могут и стрелять, те, кому естественно это позволяет наследство предка-животного.

И вот теперь зверюга смотрел с умилением и надеждой, протягивая мне ошейник. Невыносимо хотелось бросить все и убежать рыдать в подушку, но этот выворачивающий наизнанку душу взгляд… Не глядя чиркнув подпись в листке и подтвердив её кодом через визоры, шагнула вперед и застегнула металлическое кольцо на шее ‘моего’ кадавра, прижав палец к идентификатору. В визоре пискнуло сообщение о получении спецпакета, а на экране зажглась оранжевая точка на карте. Вот и стала я рабовладелицей…

Хотя по всем законам кадавр считается мне родным братом-близнецом, только недееспособным. Что значит — за любые его действия предстоит отвечать мне, и заботиться о нем обязана, как о собственном ближайшем родственнике. Впрочем, так оно и есть. Вяло подумала, что хотелось бы знать — ради такого подарка мамочка взяла без спросу мои клетки, или озаботилась вспомнить и разыскать ‘папочку’?

И еще — кадавр, ставший моим, просто не сможет сделать что-либо, чего не хочется мне. Разлучить теперь нас может только смерть — в отличие от человека-близнеца, с кадавром не может разлучить и тюрьма. Даже в случае вынесения смертного приговора человеку, его откладывают до смерти кадавра. В свое время этот момент вызывал немалые опасения, но парочка весьма и весьма трагических происшествий склонили чашу весов в пользу гуманизма. Опасения, между прочим, были напрасными, быстро выяснилось, что наличие ‘зеркала’ очень сильно влияет на человека, делая его добрее и заставляя пересматривать давно сформировавшиеся взгляды на жизнь. Собственно, из-за этого едва возникшая мода, моментально пошла на спад. Доброта и гуманизм, как известно, вредят бизнесу.

А если представить, что существо, которое чувствуешь как самого себя, и к которому привязываешься сильнее, чем к ребенку, уйдет намного раньше тебя… Ведь даже без ‘профессионального’ риска, жили кадавры, хоть и больше своих предков-животных, но намного меньше человека.

Помню только вывод свой в реферате: ‘Лично я — против подобных издевательств, и никогда не заведу себе кадавра, даже став миллионером!’ Меня тогда дружно высмеяли, а после изменения моды, даже хвалили. Все произошло как-то сразу. И вот результат — получите и распишитесь!

За всеми этими воспоминаниями, не глядя подмахнула отказ от претензий за несвоевременную доставку, заслужив почти влюбленный взгляд посыльного — наверняка ему будет немалая премия за столь удачно провернутое соглашение — и проводила гостей.

И только после этого смогла взглянуть в глаза своей ‘второй половинке’, чтобы, обняв это мохнатое недоразумение, разрыдаться со словами — ‘ну здравствуй, братик’.

Одной рукой прижав к себе рыдающую девушку Тигр на пальцах второй показал «всевидящему оку» фигуру не сулящую ничего хорошего его непосредственному начальнику.

Звонок Вика отвлек от страданий, когда без всякого аппетита я в одиночестве ужинала в столовой подогретым куриным бульоном. Во всяком случае, вкус вполне соответствовал, а уж из какой птицы его готовила Рысь, оставалось только гадать.

То есть про одиночество — это я по привычке. Просто Кроха вел себя на удивление тихо, пристроившись возле меня на подобии коврика. От еды отказываться не стал, но управился с ней за секунду и теперь тихонько урчал, ласкаясь о коленку.

— Диана, это Степан, да, Викинг, да. — Голограмма зависла над столом, так как надевать визоры не хотелось. Просто вывела сразу изображение, чтобы и Кроха мог поглядеть. Но лохматый друг еще больше распластался по полу, видимо не желая влезать в мои дела, а может не хотел испугать рыжеволосого архитектора, который и без того запинался больше обычного.

— Здравствуйте, Вик, — я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее. — Что-то случилось?