Спецназ

Летчики, пытаясь в хаосе внизу разобрать, где свои, а где чужие, попросили меня показать люминисцентную сигнальную панель и собрать всю группу вместе. Чем больше я говорил им, что мы уже сделали это и держим строй для прочесывания, тем больше они возражали, что нас больше шести и мы не в линии. Выяснилось, что некоторые СВАПОвцы, зная, что у них нет шансов выжить, когда они будут изолированы и замечены с вертолетов, ловко вклинились в наш строй, перемещаясь от укрытия к укрытию в густом подлеске на флангах нашей цепи зачистки.

Комбинируя огонь и передвиждение в «боевых двойках», мы продвигались через место боестолкновения, выкрикивая команды и ведя постоянный беспокоящий огонь по зарослям, в которых мог укрываться противник. Через несколько сотен метров кустарник расступился, и стало понятно, что противника больше нет. Затем из места боя, откуда мы только что вышли, раздались очереди из АК-47. Летчики вызвали нас обратно в зону поражения и сделали круг над районом, пока мы возвращались к месту стрельбы, где вскоре снова вступили в ближний огневой бой с бойцами СВАПО. Они прятались в буше и, вероятно, находились в таком же замешательстве, как и мы, не зная, с какого направления идет атака. Под прикрытием ведущего ударного вертолета, кружащим над головой, мы в итоге пронеслись через этот участок не менее четырех раз, в то время как другой вертолет прикрывал вероятные пути отхода.

У меня никогда не было привычки считать головы, или «убийства», поскольку подсознательно, а позже и осознанно, я не мог заставить себя поверить, что три или четыре трупа могут повлиять на исход войны. Но в ВВС заявили о шести убитых, и чего бы это ни стоило, они погрузили тела и груды АК-47 на борт вертолетов «Пума», отправленных в район после боя — для изучения офицерами разведки. Группа же, получив дополнительные боеприпасы и воду, продолжила разведку маршрута.

На нашем крайнем привале вечером я подсел к напарнику Ксиватчи и спросил его, почему они остались в укрытии в начале дня перед лицом такой подавляющей силы противника.

— Ксиватча… — ответил он, — это Ксиватча настоял на том, чтобы мы остались. Когда бушмены убежали, мы не знали, известно ли вам о боевиках, и о том, что они готовятся к нападению. Поэтому он хотел, чтобы мы охраняли снаряжение и открыли огонь, когда они появятся — чтобы вовремя вас предупредить.

После разведки мы отошли к границе и встретились с подразделениями 30-й боевой группы для подготовки к операции «Протеа». Разведгруппа села на два головных «Рателя»,⁵² и на рассвете 23-го августа 1981 года 30-я боевая группа пересекла границу с Анголой. Поскольку внутри БМП не осталось свободного места, нам с Ксиватчей пришлось сидеть на броне, держась за оружие и поручни. Было жутко холодно; несмотря на наличие одеял, холод пробирал до костей. Тем не менее, мы вели боевую группу до асфальтированной дороги, ведущей в Ксангонго, проходя в темноте мимо призраков из туалетной бумаги на своем пути.

Когда боевая группа в конце концов достигла дороги и повернула на запад в сторону города, уже рассвело. Я сильно замерз, но времени на жалость к себе не было, поскольку ребята шли в бой и были настроены вполне серьезно. К этому времени я остался единственным болваном, сидевшим наверху головного «Рателя», поскольку Ксиватче было приказано сидеть внутри, а места для меня все равно не оставалось. Я улегся на броню за турелью, и каждый раз, когда пулеметчики выпускали очередь по кустам слева и справа, я сжимался еще больше.

К счастью, сопротивление было относительно слабым, так как к тому времени, как мы прошли мимо вражеских позиций, их защитники уже отступили, — вероятно, понимая, что будут отрезаны, как только основные силы охватят Ксангонго.

Тридцатая боевая группа в боях за город не участвовала, так как ее задачей было блокировать Пеу-Пеу и затем действовать в качестве отсекающих сил во время атаки на Ксангонго. В конечном итоге моя разведгруппа была переброшена по воздуху к основной части 31-го батальона, составлявшему основу 50-й боевой группы под командованием командира батальона Франса Ботеса. Эта боевая группа должна была участвовать в мобильных операциях в рамках операции «Дейзи» в глубине территории, контролируемой СВАПО, в районах Эвале и Нехоне.

6

Операция «Дейзи», ноябрь 1981 г.

Операция «Дейзи» была по сути частной общевойсковой операцией, направленной на нейтрализацию сил СВАПО на участке местности между реками Кунене и Кубанго (Каванго) в провинции Кунене. Мне она вспоминается как серия боестолкновений вдоль маршрута по мере того, как мы продвигались вглубь Анголы. Во время своего крайнего совещания коммандант Ботес заявил подчиненным командирам: «Мы последуем по этому маршруту мимо Эвале и Мупы в направлении Кувелаи, и по ходу дела устроим им кровавую баню…».