Спецназ

В феврале 1984 года на высокопоставленной встрече южноафриканских, ангольских и американских представителей в Лусаке было достигнуто соглашение. Одним из положений Лусакского соглашения о прекращении огня стал Мулунгушский протокол, который, среди прочего, определял, что правительство МПЛА будет сдерживать проникновение повстанцев СВАПО в Юго-Западную Африку. Протоколом также предусматривалось создание Совместной наблюдательной комиссии (СНК) для наблюдения за выводом южноафриканских сил из провинции Кунене и обеспечения того, чтобы территорию, освобождаемую САДФ, снова не заняло СВАПО. Однако на практике реализация СНК шла очень медленно, и вскоре стало ясно, что ангольцы не могут позволить себе пойти на то, чтобы в Юго-Западной Африке установилось правительство, не контролируемое СВАПО, особенно учитывая их собственное шаткое положение по сравнению с движением УНИТА Жонаса Савимби.

Итак, повстанцы Народно-освободительной армии Намибии (или ПЛАН, военного крыла СВАПО) все еще пересекали границу Юго-Западной Африки, и основной задачей 51-й роты было проникнуть в партизанские структуры и стать частью их групп, проникающих в Овамболенд.

Форт Рев, полностью закрытый и очень секретный полевой лагерь, удобно располагался на территории большой авиабазы ВВС Ондангва рядом со взлетно-посадочной полосой. Он служил штабом и пунктом временной дислокации подразделений спецназа. Некоторые из бывших СВАПОвцев были абсолютными мастерами жизни в буше: они досконально знали местность, говорили на местном языке и легко вливались в повстанческие отряды как любой такой же боевик. После перевербовки, повстанцу создавали совершенно новую личность и направляли в те районы Овамболенда, где его не знали.

Режим абсолютной секретности на базе был необходим по двум причинам. Во-первых, проведение псевдопартизанских операций означало, что разведчиков привозили на базу и вывозили с нее в буквальном смысле слова тайком, обычно под покровом ночи, укрывая в кузове автомобиля или в вертолете, иногда в форме южноафриканской армии или в гражданской одежде. Во-вторых, на базе находились изоляторы временного содержания со специально оборудованными комнатами для допросов, где захваченных членов СВАПО допрашивали и в конечном итоге «обращали».

За годы службы в спецназе я работал с рядом выдающихся офицеров разведки, и одним из них был капитан Дейв Дрю из 51-й разведывательной роты. Благодаря своей огромной фигуре и властному характеру, знанию вражеских структур и способов их действий, а также развитому шестому чувству в отношении намерений противника, Дейв в Ондангве был олицетворением разведки. Он также отвечал за перевербовку только что захваченных повстанцев СВАПО и подготовку их к новой роли псевдопартизан.

Однажды я видел Дейва в работе во время допроса и был ошеломлен его проницательным сочетанием хитрости, завуалированных угроз и техники вытягивания любой информации из своего объекта. К тому времени, когда захваченные повстанцы прибывали в Форт Рев, уже не было необходимости в старом добром выдергивании ногтей и выкручивания пальцев, поскольку идея заключалась в том, чтобы завоевать их доверие и убедить их в том, что мы не такие уж плохие, как их убеждали. Многие из них прибывали ранеными, и их приходилось лечить, что медики делали с большой заботой, поскольку это было одним из вернейших способов вселить уверенность в их пациентов.

Дейв тщательно играл на страхе пленных перед их коммунистическими руководителями, поскольку мы знали, что, как только станет известно, что они попали в плен к «бурам», им снова никто и никогда не поверит, и обратно в структуры СВАПО их не примут. Лишь немногие из них принимали решение не работать с нами, особенно когда в качестве стимула предлагалась солидное денежное пособие и всевозможные экстравагантные льготы (для них!).

Как только повстанец соглашался принять участие в операции и привести нас к своим бывшим товарищам, — желательно в течение двух-трех недель после захвата в плен, — Дейв узнавал, что он переметнулся, после чего убеждал парня, что тот поступает правильно и что он окажется в крайней опасности, если его бывшие товарищи узнают, что его захватили. В пользу «большого человека» говорил тот факт, что он поименно знал всех командиров СВАПО на всех уровнях, а в большинстве случаев — откуда они родом и кто их семьи. Поэтому он легко мог убедить пленного повстанца, что у него есть специальные средства связи с «таким-то и таким-то» полевым командиром.

По прибытии в 51-ю роту мне дали группу из восьми бывших солдат СВАПО и почти сразу же направили на боевую операцию. Скажем мягко, для меня это был большой культурный шок. Нас высадили из «Касспира»⁶⁶ в малонаселенном районе, расположенном вблизи границы Юго-Западной Африки и Анголы, и мы должны были проникнуть в свой оперативный район в Овамболенде, действуя как новая повстанческая группа, выдвигавшаяся туда, чтобы там осесть.