"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ)

А поздно вечером во двор Александра Абакуновича пожаловал боярин Аникей, который доверительно сообщил, что коли великий князь обиду выкажет, Совет от повольников открестится. Что же касается долга ватажников перед купцами и боярами, то он за ними. И, коли ушкуйники в новый поход наладятся, то деньжата найдутся, была бы отдача. А ведать про то Совет не ведает и ведать не хочет.

4

На Белоозере собрались до полутора тысяч ватажников. Боярин Абакунович нашел тех, кто ссудил серебром, а покупка оружия и зброи — дело времени — купцов, готовых поставить все необходимое войску, было более чем достаточно.

Как только сошел на реках лед, семьдесят ушкуев, гоня носами пенные буруны, заскользили по волжской воде. Шли не таясь, сознавая свою силу и правду.

Кострома готовилась к встрече незваных гостей. Воевода Александр Щеличев, помня наказы великого князя владимирского, спешно укреплял крепостные стены, чистил осевший от талой воды ров, поднимал земляной вал. Но время текло словно сухой песок в растопыренных пальцах — быстро и неумолимо. Когда же ушкуи показались ввиду города, воевода смог выставить на стены и башни только четыре сотни дружинников. Поглазеть на ватажников вышли на стены и горожане, но как только в сторону города полетели первые стрелы, их словно ветром сдуло.

К городским воротам неспешно подошел дородный ушкуйник в отсвечивающей синевой кольчуге, шишаке[26] и с длинным свейским[27] мечом в руках.

— Эй, кострома неразумная, отворяй ворота! — зычно выкрикнул он, указывая острием меча на запертые створки. — Нам ждать недосуг. Откроете ворота сами — никого не тронем, заберем свое и уйдем. Будете противиться — никого не пощадим!

В ответ послышались гневные крики, полетели стрелы. Но, ударяясь в пластины кольчуги, отскакивали, не причиняя вреда: то ли зброя была хороша, то ли стрелки неважные.

Ушкуйник, а это был сотник Ермила Стопуд, выразительно провел ладонью по горлу, показывая, что их ждет в ближайшем будущем, и все так же неспешно направился к еще высаживающимся с ушкуев ватажникам.

Защитники города с робостью и страхом, но не без интереса, взирали с высоты стен на тех, с кем еще недавно бражничали и водили дружбу. «Эх! Если бы не князья!» — не раз пожалели о содеянном костромичи. Между тем ватажники без суеты и шума построились в сотни и широкой колышущейся лентой от реки двинулись к городу. Не доходя до стен на полет стрелы, из своих рядов они выкатили стоящие на невысоких колесах какие-то диковинные деревянные, обитые железом, штуковины.

— Что за каракатицы? — недоумевали на стенах. — Ложка на веревках…

Но воевода Щеличев уже видел подобное у татар и потому с нескрываемой дрожью в голосе выкрикнул:

— Воды! Воду несите! Много воды!

Ничего не понимающие дружинники лишь недоуменно таращили глаза на своего воинского начальника, не двигаясь с места.

— То катапульты! Сейчас огнем швыряться начнут!

И правда, через несколько мгновений щелкнули странные деревяшки на колесах, освобождаясь от груза, и в сторону крепостных ворот полетело два глиняных горшка. Ударившись об обитые железными полосами деревянные створки, горшки разлетелись, а по дубовым плахам поползла тягучая темная масса. И все… Ничего не произошло. Стоявшие ближе к воротам на стенах защитники города начали хохотать, бранясь и выкрикивая:

— Вы что, совсем глузду[28] лишились?! Горшками стен не пробить!

Но ушкуйники, что были при катапультах, не обращая внимания на оскорбления, оттянули вниз рычаги в виде ложек, и, положив в углубления еще по горшку, запустили глиняные ядра в сторону ворот и стен. Сделав еще несколько выстрелов, они укатили странные орудия за строй ватажников.

И опять ничего не произошло: на стенах все так же гоготали защитники, воевода все так же торопил дружинников с доставкой воды к воротам, а ушкуйники стояли под стенами, ничего не предпринимая.

И еще раз перед воротами появился Ермила Стопуд. Пересиливая гомон на стенах, он выкрикнул:

— Откройте ворота! Вот те крест не тронем! — размашисто перекрестился сотник. — Мы не хотим крови! Мы не домогаемся животов ваших!

Но только угрозы и оскорбления неслись ему в ответ.

— Видит Бог, вы сами выбрали судьбу, — больше для себя, нежели чем для костромичей, произнес Ермила и, обернувшись к ушкуйникам, махнул рукой. И тут же к воротам и стенам города, гудя оперением, понеслись несколько сотен стрел, наконечники которых были обмотаны пеньковой нитью, пропитанной горючим маслом. Они несли огненные языки. И как только горящие стрелы достигли облитых горючей жидкостью ворот и части городских стен, те занялись пламенем, с каждым мгновением разрастаясь, охватывая всепожирающим огнем заборала и переходные мостки. Только тогда до дружинников дошло, зачем воевода требовал воду, и вода появилась, но слишком поздно. Огонь перекатывался с одного бревна на другое, расползаясь вдоль стен, а вскоре занялись и дворы внутри крепости.