Спецназ ГРУ. Элита элит

Или вот еще случай. Мы возвращаемся из боевого разведдозора. Прошли не один километр по горам. Остается последний подъем. Бойцы устали, еле тащат ноги, отстают. Михаил молча подходит к пограничнику и забирает у одного бронежилет, у другого – автомат. И вот, когда возвращались на заставу, на Мясникове кроме своего оружия, „броника“, было еще четыре автомата. И это при том, что у него старая травма колена. Он, когда ходил, ставил ступню внутрь, косолапил, чтобы боль перераспределить.

Кстати, в том дозоре вместе с нами был еще один, правда, прикомандированный офицер. Так вот, я ему персонально давал задание помочь бойцам. Не помог. Люди разные.

Поэтому на нашей заставе, когда предстояло идти в разведдозор, шел либо я, как начальник, либо мой заместитель – капитан Мясников. Альтернативы не существовало. Больше не на кого было опереться. Хотя на заставе находились еще несколько прикомандированных офицеров».

Траян Мереуца знал, что говорил. Казалось бы, какое это имеет значение – прикомандированный офицер или штатный, задачи одни и те же, и ответственность тоже. Иначе зачем он нужен, такой офицер? Место в блиндаже занимать? И если он во время горного перехода молодому солдату не помог, то какой толк от него в бою? Вот потому и ходили в боевой разведдозор Мереуца да Мясников. Когда вместе, когда по отдельности. Ибо не забудем – шел 2001 год, застава располагалась на территории Чечни, в руках офицеров была не только безопасность границы, но и жизни бойцов.

Вскоре сама действительность подтвердила правоту Мереуцы и Мясникова. Как-то одному из тех самых прикомандированных офицеров по острой необходимости руководство погранотряда разрешило выбраться во Владикавказ.

Сделать это было крайне сложно, ибо застава высокогорная, дорог к ней нет, сообщение только по воздуху. Но раз уж случилась такая оказия, начальник заставы попросил этого офицера отправить матери в Кишинев денежный перевод. Тот согласился.

Траян Васильевич снабдил его адресом, деньгами. Сам же написал маме письмо, мол, отправил тебе денежный перевод. Месяца через два пришел из Молдавии ответ: деньги мама не получила.

Разумеется, Мереуца, получив подобное сообщение, вызвал к себе офицера. Тот поначалу упирался, но потом признался: деньги пропил, прогулял, перевод не отправил.

В общем, начальник заставы признания добился, но что дальше делать с этим признанием, откровенно говоря, не знал. Дать подлецу по физиономии вполне поделом, да не хотелось устраивать мордобой на заставе. Призывать к совести такого человека – бесполезно.

Думали, ломали голову вместе с замом Мясниковым. И вот тогда Михаил предложил:

– А что, если мы на заставе проведем офицерское собрание. И обсудим этот поступок.

Выпускники 1996 года, они только отдаленно слышали, что когда-то в Советской Армии были офицерские собрания и суды офицерской чести, и, кстати говоря, весьма эффективно работали. Но как-то будет теперь? Однако Михаил настаивал. Решили попробовать.

Вскоре в блиндаже собрались все шестеро офицеров заставы. Первым выступил капитан Мясников. Его поддержали остальные. Виновник признался во всем, просил у начальника заставы прощения, тут же написал докладную записку о том, что денежные средства готов вернуть в полном объеме.

Вот такая весьма неприглядная история. Но она была. А слов, как говорится, из песни не выбросишь.

…Летом 2001 года капитан Мясников, отслужив сполна свой пятилетний контракт, подал рапорт на увольнение из погранвойск. За пять лет он послужил на заставах – в Дагестане, в Чечне, был в составе отдельной группы специальной разведки, участвовал в боестолкновениях, получил контузию, попав под удар своей же авиации.

«Я ухожу в спецназ»

Михаил Мясников любил пошутить. Его друзья и близкие до сих пор вспоминают смешные истории из мишиного детства. Некоторые из них стали уже нарицательными.

Так, когда Миша был еще мальчишкой, они набедокурили с другом. Прихватил их какой-то незнакомый дядька, но Мишке удалось улизнуть, а дружок остался в «плену».