Спецназ ГРУ: Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны...

Каково же было изумление офицера, ответственного за эвакуацию группы, когда он поднял на борт всего 12 разведчиков. На его вопрос, где остальные, ему ответили, что вчера улетели в батальон. Ребята были в полной уверенности, что так оно и есть и, естественно, поминали нас с Лехой незлым солдатским словом. Хотя им самим в это плохо верилось. За полтора года войны они не раз убеждались, что в самые опасные места мы лезли сами, рискуя своей головой вместо солдатской, вытаскивали раненых и убитых из-под обстрела, ни разу не бросив их, не говоря уже о живых. Когда командование батальона поняло, что половина группы во главе с командиром и еще одним офицером пропала, началась паника. Были высланы вертолеты для поиска, которые мы и наблюдали с позиции зенитной батареи. К обеду наша повторная радиограмма все же попала по назначению и нас успешно эвакуировали.

Если кто-то думает, что капитана Асташкина «постигла суровая кара закона» за создание предпосылки к гибели разведгруппы и захвату противником секретного шифроблокнота специального назначения, то он ошибается. Насколько мне известно, он даже не получил дисциплинарного взыскания. Нас же с Лехой по-отечески взгрели, когда прошла эйфория от того, что все мы остались живы. Леху взгрели за то, что он вместе с нами покинул вертолет, хотя делать этого офицеру, ответственному за десантирование группы, категорически запрещено, меня же за то, что выскочил из «вертушки» без «Ромашки» – станции для связи с бортом вертолета. По-моему, даже если бы я охрип от крика в гарнитуру «Ромашки», Асташкин все равно бы нас бросил. Если человек трус – то это на всю жизнь.

После этого случая командиров досмотровых групп инструктировали «до слез» о необходимости иметь при себе «Ромашку» и карту. В досмотровые группы стали включать радистов для связи с центром, а личный состав обязали брать на облет ранцы с боекомплектом и запас воды.

Отрицательный опыт – тоже опыт. Обжегшись на молоке, на воду дуют. За всю мою двадцативосьмимесячную практику в Афганистане случай этот уникальный, и произошел он тогда, когда вертолетный полк выделял для выполнения наших задач вертолеты, экипажи которых летали с нами от случая к случаю, в специфику нашей деятельности они не вникали, да и не хотели вникать. Когда же у нас появились собственные «вертушки», о подобных инцидентах не было речи. Наши летчики постоянно с нами взаимодействовали, знали особенности и трудности, с которыми нам приходилось сталкиваться. Работать стало намного легче. Это еще раз доказывает верность идеи (статья «Какой спецназ нужен России», «Солдат удачи», 1995, №7) о том, что в бригаде специального назначения должно быть свое подразделение вертолетов.

С. Козлов Спецоперация «Захват»

Изменения в тактике диктуют условия

В конце декабря 1999 года исполняется 20 лет с момента ввода советских войск в Афганистан. Эта дата явилась точкой отсчета периода локальных конфликтов, в которых принимали непосредственное участие Вооруженные Силы СССР, а затем и России. Угроза глобальной войны отошла на второй план, зато борьба сначала с афганскими, а затем и со своими (или бывшими своими) моджахедами приобрела первостепенное значение для поддержания престижа страны и даже сохранения ее государственности. Боевые действия в этих конфликтах носили в основном противоповстанческий характер, и это не могло не сказаться на тактике войск, ведущих борьбу с партизанами.

Афганская война показала, что наиболее действенной силой в борьбе с повстанцами являются войска специального назначения, несмотря на то, что это абсолютно не их задачи.

Спецназ ГРУ создавался для ведения разведки и уничтожения путем проведения налетов и засад, в первую очередь, мобильных пусковых установок оперативно-тактических ракет, а также штабов, пунктов управления.

В зависимости от сложности, разведывательные и специальные задачи выполняются силами группы или отряда, то есть численность колеблется от 5 до 50 человек.

В руководстве по боевому применению частей и соединений специального назначения сказано, что действия органов спецразведки не должны быть связаны с захватом и удержанием каких-либо рубежей или объектов. Однако из-за слабой обученности мотострелковых подразделений и неспособности их вести эффективные боевые действия в отрыве от основных сил командование Вооруженных Сил вынуждено было с 1984 года широко применять армейский спецназ для выполнения несвойственных ему задач.