Спецназ ГРУ: Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны...

Я отправился прямиком в военкомат: «Хочу в Чечню!». Буквально за два дня оформил необходимые документы. Началось ожидание вызова. Ясное дело, «провожался» каждую ночь… Две недели. И когда уже и не ждал, звонит из военкомата офицер, отвечавший за набор контрактников: «Все, 18 декабря отправка сто процентов».

Утром прибыл в военкомат. Тут мне и другим таким же начали вешать лапшу на уши: дескать, нас отправят в Нижний, где за две недели сделают «рейнджерами»: обучат стрелять из всего чего только можно, а также двум-трем военно-учетным специальностям. После этого – в Чечню, где прямо на аэродроме нас встретит толпа «покупателей», и мы сами выберем воинскую часть. На месте мы подпишем контракт, и нас обеспечат всем необходимым согласно аттестатам.

Утром 19 декабря 1995 года приехали в Нижний. К вечеру нашу сводную роту собрали в клубе и поведали, какие мы замечательные, что едем воевать, хотя и за деньги, но это все равно хорошо.

21 декабря подписали контракт. С кем? О чем? С какой частью? Ничего не говорят. У меня до сих пор дома эта «липа» хранится. 21-го же нам выдали обмундирование: одну простую «афганку», одну зимнюю, все остальное старого образца. Мне выдали форму: размер 48, рост III. Спрашиваю: «Как я в горах винтовку держать буду, у меня рукава по локоть?». – «А, ничего, все нормально. Что дают, то и бери!». Кое-как выцыганил нужный размер «бушлата». «Финики» выдали по 100 тысяч (старыми), сделав отметку в аттестате.

23 декабря вылетели в Моздок. После морозов Поволжья – здесь солнышко. Переночевали в палатке, а на другой день нас уже отправляли в часть. Только у «вертушки» узнали от прапорщика и офицера, летевших с нами, что попали мы в 245 мсп. По их словам, «не полк, а жопа. Суют во все дыры, потери…».

Мы на месте. Жара 25 градусов, грязь по колено. Шатой прямо перед нами, вот они – духи бродят. Все это, безусловно, привело, мягко говоря, в некоторую растерянность. Дело в том, что многие лишь тогда осознали, куда попали. Ладно я – срочную в морпехе отслужил, но по людям-то не стрелял, а половина новобранцев автоматов в руках не держала, так как обещание сделать нас «рейнджерами» так и осталось обещанием…

Разведрота и хвостатый Сан Саныч

Прибыли «покупатели» из подразделений. Сначала восполняли потери разведчики, потом остальные боевые подразделения. Контракт меня в Нижнем вынудили подписать на должность радиотелефониста, а не на снайпера, как я хотел. Радиотелефонистом в разведроту я и попал.

Прапорщик из «вертушки» оказался старшиной разведроты. Сан Санычу, по общему убеждению, не хватало только рогов и хвоста. Он был личным поваром комполка и соответственно имел влияние даже на ротного. Придраться мог к столбу. Что задевало больше всего, так это то, что, как и положено старшине, Сан Саныч не был ни на одной операции, но вел себя как бывалый разведчик, уставший от войны.

29 декабря состоялся мой первый выход. За день до этого духи раздолбили нашу «новогоднюю» колонну. Народ, правда, почти не пострадал, но груз чеченцы растащили. И вот на 29-е назначили переговоры. Разведрота должна прикрывать. Ротный поинтересовался, умею ли я пользоваться подствольником. Я ответил «да». Он принес мне ГП-25 и новенький подсумок для гранат. Надо сказать, что в Чечне снаряжение, а особенно подсумок был королевским подарком. Я набрался наглости и попросил у ротного второй, но, конечно, получил отказ.

Первый выход – как первое свидание, поэтому хочется, чтобы все было о’кей и еще лучше… Короче, у друзей позаимствовал второй подсумок и еще шесть магазинов для АК. Тащу все это на себе, да еще станцию Р-159 с «историком». Весь такой настроенный на войну… Тут появляется Сан Саныч: «Ты что так вырядился? Куда на себя столько нацеплял? Такие, как ты, и гибнут сразу. Да я уже устал вас отправлять 300-ми и 200-ми…». На выход мы, конечно, сходили без него, но никогда не забуду обгаженного настроения.

Сан Саныч меня невзлюбил. 3 февраля его усилиями меня из разведроты перевели в 3-ю роту, 3-й взвод, и я оказался на 33-м блокпосту. До Шатоя 500 метров. Надо отметить, что местные нас уважали за то, что мы нормально работали. Пропускной режим осуществляли без придирок. По ночам сдуру по селу не стреляли. Через наш блокпост никто не прорывался, но и в плен нас брать тоже не собирались. Короче, духи с уважением относились к нам, считая нормальными людьми…

Мечты сбываются

На 33 БП я также служил радиотелефонистом. Но некоторое время спустя вызывает меня комбат и сообщает, что меня привлекают на сборы снайперов. Оказывается, я у него в штате записан как снайпер. На сборах выдали мне эсведуху: песня! Если в ствол с казенной части опустить пулю, то она проваливалась на треть его длины. Если в ствол глянуть с дульной части, то нарезы можно было разглядеть, только очень напрягая зрение. Приклад кто-то из моих предшественников умудрился расщепить. У ПСО-1 передняя часть кронштейна сломана, при стрельбе прицел жил своей жизнью.