Спецназ князя Дмитрия

Игумен Сергий стоял над крутым киржачским берегом, пытаясь понять, что явил ему Господь в последнем ярком сне. Привиделось основоположнику Благовещенского монастыря, будто стоит он у весеннего окна. Ярко светит солнце, в лучах которого радужно искрится растущая от крыши сосулька. Вот она все больше, больше! Начинает ронять со своего острого конца звонкие капли, и от этих капель зародилась и потянулась снизу вверх иная, не менее яркая. И чем больше она росла и светилась изнутри, тем меньше и тусклее становилась первая.

Неожиданно откуда-то прилетела большая бабочка чудной расцветки. Она вначале присела на нижнюю льдинку, дабы испить ледяной живительной влаги, а затем перепорхнула на верхнюю. И тотчас воссияла та, подобно сказочному горному хрусталю!! И светили далее обе, даря миру радость пробуждающейся новой жизни…

Сергий обернулся на скрип двери. Пожилой инок Исаакий направлялся растапливать печь и замесить тесто для новых хлебов. Ответ вдруг пришел сам, ниоткуда!

«Троица! Конечно же, Троица. Брат Стефан не возмог направить ее в общежительское русло. Хиреет Троица. А значит, брат Алексий хочет просить меня вернуться вновь туда! И это будет правильно, здесь дело налажено, здесь все прочно. Надо лишь нового, достойного игумена из братии выбрать!»

После утренней молитвы и трапезы Сергий собрал всех тех, кто пришел к нему из Радонежской обители после ссоры со Стефаном.

– Господь меня вновь ко святой Троице на гору Маковец призывает! Здесь нужен новый игумен, братия. Исаакий, возможешь?

Старец тотчас отрицательно мотнул головой:

– Давно хочу попросить тебя, отче, благословить меня на подвиг молчания! Хочу остатние годы свои токмо с Господом беседу вести неслышную.

– Хорошо! Благословлю. Роман, ты?

Рослый монах неуверенно глянул на игумена:

– Дозволь ответить после молитвы, отче? Не готов я вот так, сразу.

– Конечно. Но я верю в тебя, Роман! Пусть же и Господь твой дух укрепит!

Роман к вечеру дал свое согласие. Теперь он должен был быть положен в сан игумена, и для этого Сергий призвал его идти с собой в Москву. Несколько иноков попросили разрешения также вернуться в Троицу вместе со своим святым наставником. Сергий не возразил.

Когда митрополиту Алексию повестили о том, что с Киржача пришел Сергий, духовный владыка русских земель вздрогнул. Он думал об игумене несколько последних дней, и не только в связи с хиреющей Троицкой обителью. Святой старец, и только он, нужен был Алексию для свершения иного мирского подвига.

Когда Сергий Радонежский вошел в горницу митрополита, тот первым встал на колени:

– Благослови, отче, на дела земные! Хоть и «царство мое не от мира сего», но поставлен я Господом верховодить князем молодым и землею русской. Тяжкая ноша эта! Грешен я, отче! Грешен кипением страстей мирских…

Святой старец без удивления положил руку на голову митрополита:

– Не сумуй, брат Алексий! Это Господь возложил крест на рамена твои! Духовная власть владычествовать над властью земной может и должна! Дух превыше плоти, превыше кипения княжих страстей. Помни: я и молитва моя всегда будем с тобою, доколь ты благо Руси единой желать будешь!

Вновь словно игла кольнула в сердце Алексия. Сергий сказал именно то, что хотел услышать митрополит. Поцеловав натруженные ладони старца, владыка поднялся с колен.

– Я сам хотел посылать за тобою, – сказал он, глядя в глубокие голубые глаза святого.

– Троица?

– Да. Но не токмо. Надо тушить пожар между суздальскими братьями. Борис владеет Нижним не по совести. Присядь, брат Сергий!

Алексий дал игумену время обдумать все только что прозвучавшее. Он прекрасно знал своего гостя, у того всегда мысль опережала слово.

– Тебе нужно, чтобы брат Дионисий также рёк против Бориса? – наконец заговорил Сергий.

– Да!!! Ибо иначе он не позволит мне совершить в Нижнем то, что я хочу! Токмо властию церкви возможно сломить ноне Бориса. Ратных вести нельзя, хан Тагай с юга с ордой идет. Одолеет Олега Рязанского – на московские земли навалится.

– Ты хочешь… закрыть церкви в Нижнем? – догадался Сергий.

– Да!

– Мор ведь! – жестко произнес старец. Он словно увидел десятки гробов с неотпетыми покойниками, которых нельзя было класть в могилы. Но и нельзя было оставлять на земле.

– Иначе к мору добавится еще и братняя война, – не менее жестко ответил Алексий. – И новая кровь прольется за великий стол. Азиз хочет видеть во Владимире Дмитрия…

Сергий вновь глубоко задумался. Он прекрасно понимал тяжесть земных забот митрополита.

– Хорошо! Я поеду, владыка. Но мне нужна будет твоя грамота Борису и кто-то из архимандритов.

– Архимандрит Павел уже готов, сыне.

– Когда выезжать?

– Завтра. Грамоту составлю, и с Богом. А это вот тебе, держи!

Сергий развернул бумажный свиток и прочел письмо в Киржачскую обитель за подписью митрополита, в коей тот просил игумена вернуться под Радонеж, обещая убрать из Троицы всех, мешающих установлению в монастыре общежительского устава.

– Да-да, – улыбнулся Алексий. – Ноне хотел с иноком отправить. Ты снова меня опередил, отче Сергий!

Глава 7