Спецназ, который не вернется

— А тут крокодильи слезы лили по Лиле, — скаламбурил спецназовец. — Через десять минут забудем о ней вовек, или не стать мне поэтом.

Не вышло через десять минут. На автовокзале Зарембе показалось, что в толпе провожающих мелькнули белокурые волосы соседки. Провожает? Но с какой стати? И откуда узнала? И почему тайно?

Почему тайно?

Нет, конечно же, он обознался. Пока автобус разворачивался на малом пятачке автостанции, Заремба все же попытался еще раз увидеть блондинистую голову. Но видение исчезло.

— Чего там? — заметил нервозность командира капитан.

— Вроде соседка мелькнула. Но мы же ей не говорили, куда и когда едем. Наверное, показалось.

Туманов прикусил язык — говорил-то он. Но и что из того, что девушка здесь? Может, хотела убедиться, в самом ли деле они уезжают, чтобы ненароком не столкнуться при новых кавалерах. Скорее всего…

— Спать? — отжал спинку сиденья.

— Только спать, — согласился Заремба. Но остался лежать с открытыми глазами.

Среди ночи Туманов проснулся от легкого толчка.

— Сейчас на промежуточной станции сойдем, — шепотом сказал подполковник.

— Зачем?

— Не знаю. На всякий случай. Не выходит Лиля из головы. Доберемся на попутках, денег хватит.

В душе Туманов обрадовался решению командира. По крайней мере, отпадет такая мелочь, как его болтовня с Лилей по поводу отъезда на Черное море. А то вдруг в самом деле на хвост села контрразведка. И соседка вообще-то странно встрепенулась, когда он в шутку предположил подобное. Лучше сойти…

Поэтому согласился сразу, чем немало удивил Зарембу, приготовившегося доказывать подобную необходимость. Принялся застегиваться, осторожно, чтобы не будить попутчиков, подтягивать вещи. А вещей-то — два пакета.

Когда автобус, выключив дальний свет, на ощупь, подслеповато подобрался к автостоянке в каком-то небольшом поселке, спецназовцы единственные вышли из салона. Быстро огляделись. Машин следом не шло, никто не остановился впереди, в салоне тоже продолжали дремать. Лиля — бред, воспаленное воображение? Как славно можно спать дальше…

— Мы недолго, минуты три, — предупредил водитель, торопясь к покосившейся деревянной будочке за остановкой. Дождались, когда он вернется.

— Мы, пожалуй, не поедем дальше. Так что нас не ждите, — сообщил Заремба.

— Что так?

— Придется возвращаться. Забыли кое-что.

— А-а, смотрите. Только сейчас трудно будет поймать машину: водители не останавливаются, боятся. Да и дороговато обойдется. Подождите лучше до утра, на автобусах доберетесь.

— Спасибо. До свидания.

— Счастливо.

Проследили, но никто не вылез вслед за ними, и автобус не остановился на всем видимом расстоянии. Значит, в нем никто ради них не ехал. Стоять ночью на холоде в каком-то неизвестном поселке — удовольствия ноль, как сказал бы солдат Варфоломеев, но перестраховки никогда не бывает много. А вот мало — да…

Попробовали все же ловить попутку, но редкие машины проносились мимо с таким свистом, что оба махнули рукой: до утра в самом деле никто не остановится. Туманов даже оправдал водителей:

— Я бы тоже промчался мимо.

— Бутерброды вроде еще остались. Перехватим?

Сели на лавочку. Ближайший фонарь горел метрах в десяти, и под его бледным светом распотрошили пакеты, вытащили неизменные дорожные куриные ножки, зелень. Выудили за зеленую винтовую пробку и бутылку водки, недовольно всколыхнувшуюся на дне: сами полуночники, но меня-то зачем взбалтывать?

Подняли пластмассовые стаканчики, предусмотрительно прихваченные из номера.

— За ребят. Пока они лежат там, каждый раз — за них, — произнес Заремба как заклинание.

— За них, — согласился капитан.

Встали, выпили. Набросились на еду. Оказывается, проголодались, хотя перед отъездом наелись досыта. Наверное, выходил чеченский голод.

В бутылке оставалось немного, машин проскакивало еще меньше, и разлили остатки. Водка, не желая покидать привычную форму бутылки, растекалась по стенкам, скользила, цепляясь за стекло, и Заремба не стал вытряхивать последние, боровшиеся до конца за свою жизнь капли. Отставил посудину под лавку. Стаканы соединили, но говорить ничего не стали. С меньшим азартом, но продолжили трапезу, к концу которой подъехал «дальник», шумно фыркнул и остановился.

— Привет, мужики, — поздоровался водитель и, попинав колесо, пошел все к той же заветной шоферской будочке. — Подбросить куда? — поинтересовался на обратном пути.

Туманов открыл рот со словами благодарности, но Заремба перебил:

— Спасибо. За нами сейчас подъедут.

— Тогда хорошо посидеть.

— Счастливой дороги.

— Кто за нами подъедет? — поинтересовался с некоторой долей язвительности капитан, когда машина с фургоном, неохотно сбрасывая с себя навалившуюся в секунду дремоту, с усилием выбралась с обочины на трассу и потащила свое горбатое длинное тело дальше.

— Теперь, пока не распорядимся документами, снимаем баб, останавливаем машины только сами. Подстав не будет.

— Ты продолжаешь думать…

— Об этом думать надо постоянно. Если они армию против нас сумели поднять, то пустить по следу пару-тройку человек — тренировка для молодежи. Натаскивание.