Спецназ Лысой Горы

Птицы кончились. Чудовище, когда-то бывшее моим котом, явно разочарованно вздохнуло – и принялось есть.

Потом кто-то открыл в небе дыру.

Надо было бежать, надо было срочно закапываться в землю, осваивать невидимость или просто закрыть глаза и попрощаться. Никакая ловкость не поможет попавшему в жерло вулкана: тысячи птиц, которые не должны были летать, – летели на нас. Даже если все они умрут, так и не долетев, нам хватит удара их еще теплых трупов.

Я стоял рядом с Кариной и не собирался прощаться. Я должен был закончить одно дело: мой меч и её шпага останутся направленными вверх – может быть, это будет не зря? Туча всё не падала… Или просто я наконец-то стал достаточно быстрым? Достаточно быстрым, чтобы сообразить. И чтобы увидеть Карину: то, как она смотрит на Голубого Дракона.

Почему мне всегда казалось, что Карина оказывает мне несколько больше внимания, чем этого даже мне хотелось? Почему я не видел, что внимание оказывается не мне. Что может быть проще? Хочешь иметь доступ к коту – переспи с его хозяином. Впрочем, какой я ему хозяин… Карина была не против Алекса Каховского, но нужен ей был Голубой Дракон. И совершенно не потому, что она была фанатичной кошатницей.

Татуировка, которую носила моя подружка, наносилась только в одном месте – девушкам одной очень специальной профессии – жрицам Змея. Ведь нетрудно догадаться, что змей с крыльями – это Дракон? Мне было трудно.

Обычный кот тоже может изменять свои размеры. Если будет много и хорошо питаться – и всё это в нежном возрасте. И тогда, вместо того чтобы вырасти небольшим, он вырастет немаленьким. Голубой Дракон мог выглядеть здесь чем угодно, в конце концов, тень от моей руки может легко превращаться в голову кролика, собаку или слона…

Чудовище, пару секунд назад бывшее моим котом, отчаянно взвилось в небо – ушло вверх, будто выброшенное катапультой, и так же вернулось. Рев, который заставил меня пригнуться к земле, – не был победным кличем освобожденного. Это был вой отчаяния: Голубой Дракон слишком долго пробыл у нас. Голубой Дракон хотел стать тем, кем он был тысячелетиями, хотел уйти и не мог. Ему нужна была помощь. И его жрица знала – с первого дня, проведенного в Храме Змея, знала, – как помочь своему господину. Два клинка двигались слишком быстро – не остановить. И даже понять не сразу – два удара под ребра, два разреза на горле – если бы не клинки, это мог быть танец – ни одно сердце не выдержит такой хореографии. У Карины всегда были особые отношения с ножами. Это было самое техничное самоубийство, которое доводилось мне видеть.

На этот раз это был даже не рев – так должна звучать молния в месте и миге своего рождения – она сделала то, что должно… Прости, Карина, прощай, Карина, ты выполнила свою часть пророчества.

На колени, не думать о птицах, забыть о времени – и увидеть его: сильнее сильного, мудрее мудрого, чистая мощь, разрывающая любые оковы…

Ветер повалил меня на спину – в высоте, в небе, очищенном от птиц, кружил он. Синий, сияющий в голубом, смотреть и не моргать, потому что нет сил пропустить взмах крыльев, изгиб шеи… до слез, до – забыл, что пора дышать, до… я лежал в теплом, темно-красном, влажном – всё равно. Ради него можно было умереть, ради него можно было вот так лежать в луже крови и не замечать ничего, кроме крыльев и не змеиной… так выгибается женская шея…

Потом я буду вспоминать его шею и глаза, которые – наверное, мне показалось – всё еще помнили. Глаза размером с мельничный жернов – существуют. И они смотрели на меня. Если один глаз закрылся и открылся, а второй всё так же смотрит – значит, Голубой Дракон мне подмигнул?

Шпагу Карины и её ножи я оставил себе. Ей – только глубокая могила, чтобы никакой зверь не тронул.

Только камень, который пришлось тащить метров пятьсот – ближе не нашлось такого, чтобы тяжелый и все же – поднять. Если я вернусь, мне придется с этим жить. Мне придется дойти до конца и вернуться, чтобы это было не зря.

Осталось уже не много. Дракон вернулся в Мир Троих, не пустив к нам Ворона. Тысячи птиц исчезли, стоило Голубому Дракону принять свой истинный облик. Дыра закрылась. Здесь остался только Волк. Я его чую, он меня ждет. Волк спит, но в его подрагивающих веках – я. Он дергает во сне лапами, пытается меня убить. Он проснется за минуту до того, как я подойду на расстояние полета стрелы.

Глава одиннадцатая Стрела и меч

Иногда есть смысл не обходить гору.

Александр Суворов. «Через Альпы с любовью»

Ведьма Маргарита мне бы сейчас не помешала. Я знал, что волки, с которыми мы уже столкнулись, порождения этого дедушки всех волков, но я не думал, что они появятся так скоро. Равнина, раскинувшаяся передо мной, была больна сотнями хищных тварей, и все они дожидались одного бойца. Я не собирался быть честным в бою, и мой соперник был достоин меня.