Спецназ навсегда (СИ)

В какой-то момент мне пришла в голову дурная идея. Говорю же, здравый смысл был на орбите Луны. В результате я поплыл и перешёл в режим боевого ускорения. Ну как боевого… Я бы сказал трахательного. То ускорялся, то возвращался в мир обычных скоростей.

А в мозг всё долбили эмоции. Безумной Валькирии это нравилось. Вот и простынь зажатая в её кулачках, треснув, порвалась не выдержав того, что её тянут в разные стороны.

Но всё-таки всё имеет свои пределы, минут через сорок, я понял, что мне можно работать пожарником. Ибо мне даже брандспойт с водой не нужен, и так любой огонь смогу залить. А не только ревущую в голос девушку.

Да не… Ей не больно… Ей хорошо…

Через некоторое время, немного ополоснувшись в душе, мы валялись обнявшись и Белка задала странный вопрос:

— Егор, скажи честно, если ты женишься, ты жене изменять будешь?

— Э-э-э… Чего? — верите, нет, аж напрягся от такого вопроса. Я же молодой ещё, мне рано жениться!

— Ой, да успокойся, глупый, — и хлопает меня по пузу.

— Ох! — ведь точнёхонько по наливающемуся синяку.

— Прости, прости, прости, — рыжая состроив виноватую гримаску, принялась целовать синяк. — У эльфа боли, у дварфа боли, у Егорушки не боли…

Фига у неё присказки. Но вообще мне начало явно нравится. А вот Белка заметив, что «нравится» становится всё больше и больше… Отстранилась.

— Уф… Я очень даже за, но мне бы ещё немного времени, чтоб прошлый раз переварить. Подождёшь минуток двадцать, — состроив умильную мордашку, облизнула губки.

Киваю и решаю всё-таки выяснить, к чему такие разговоры, о женитьбе. На что рыжая красотка, смачно потянувшись, тем самым дав полюбоваться на свои изгибы, пояснила:

— Мы об этом, конечно, уже говорили, просто хотела тебе напомнить… — смеётся. — Ты обещал, что у меня всегда будет доступ к твоему телу. А то захомутает тебя какая-нибудь богинька на Эдеме и пиши пропало.

— Не волнуйся, — подмигиваю, — я, если что, сразу предупрежу её о том, что придётся мириться с любовницей, — смеюсь. — Кстати, насчёт богов…

— Что?

— А вот в тот ящик серебряный, можно бога запихать? Или тока вампира?

— Хм… — трёт в задумчивости носик. — Демона можно, вроде как, а вот бога, скорее всего, нет. А тебе зачем?

— Да понимаешь, — чешу подбородок, — есть на Эдеме один божок, должок у меня к нему.

— Чего? — выпучивает на меня свои выразительные глазки.

В общем, принялся рассказывать ей о своих приключениях на Эдеме. Сдув с лица прядку волос, задумчиво переспрашивает:

— Так ты же говоришь, что не помнишь ничего. Откуда тогда такие подробности, с размерами сисек голых ангелесс? — задумчиво приставляет руки к своей груди и, прикинув, что у неё явно меньше, трагично вздыхает: — Точняк, окрутят и женят, — но тут же напрыгнув на меня сверху, резюмировала, — но ты дал обещание жрице Двуединых богинь. Так что никуда ты теперь не денешься.

— И давно ты стала жрицей? — удивляюсь.

— После подземного города.

— То есть ты не просто так разговор завела, а чтоб я не просто Белке, но и жрице дал слово? — хмурюсь.

— Ну, прости, — состроив умильную мордашку, хлопает своими зелёными глазищами. — За своё счастье надо бороться. Обиделся?

— Пф… нет, конечно, — хватаю лапками загребущими, такие очаровательные холмики мелькающие перед глазами. — Даже рад. Теперь будет железная отмазка.

— Хм… — подаётся назад. — Вот прям чувствую, что она очень железная и такая горячая-я-я, — и, принявшись мурчать, как кошечка, сползла вниз.

Ух… Ё-ё-ё!!! Вот это я понимаю «пылесос».

— Ты не отвлекайся, рассказывай, — поднимает голову и с невинным выражением мордашки, серьёзно так поясняет: — Это у меня рот занят, а ушки-то, вот они, — смешно приставляет ладошки к голове, оттопыривая ими уши.

Нет. Вот что хотите говорите, а таких девчонок, как Белка, днём с огнём не сыскать. Но продолжаю объяснять, время от времени вздрагивая и задерживая дыхание… Уж больно хорошо…

— Да я и не помню, что там происходило, так эпизодами, и то, только после того, как мне Босяк поведал, что там было.

— Твой дух-хранитель?

— Ага. Он-то всё запомнил, вот я и подумал, а может дядюшку немного замуровать в том большом ящике? Так сказать, чтоб за жизнь подумал. За поведение своё.

— Не ссорься с ним, — отрывается на мгновение от процесса. — Он же там всё-таки главный.

— Ладно, — вздыхаю. — Постараюсь, если борзеть не будет.

— Ну, ты вообще, отморозок, — вскочив, оставляет своё увлекательное занятие и бросается вперёд, и, приземлившись боком на подушку, задумчиво произносит: — А я-то дура наивная думала, что у тебя «серебряная лихорадка» началась, и ты воспылал желанием отодрать меня на холодной поверхности драгметалла, — очень трагично вздыхает. — А ты просто мстительный тип. Вот, фу, таким быть.

— Об этом, вообще-то, я тоже думал, — чешу затылок. — Только кто ж нас туда пустит?

— А у меня ключ есть, — возбуждённо шепчет мне в ухо.

— Откуда?

— У Васильева из кармана спёрла…

Вот, собственно, потому мне подполковник и подмигивал похабно перед отлётом. Ага… Утром следующего дня, пришёл такой, а мы-то сидим, чай пьём, типа не было никой «серебряной лихорадки».