Спецназ обиды не прощает

— Не знаешь, — вздохнул белобрысый. — Тогда на кой черт ты нам сдался? И еще неизвестно, на кого ты работаешь на самом деле. Даже если ты не стукач, а просто дурак, вреда от тебя до хера и больше. Ну, сам смотри, что ты наделал. Из-за тебя ребята погибли. Сами виноваты, конечно, что с тобой связались. И тоже непонятно, на кого они работали на самом деле. Но они — вот они, жмурики, они уже ответили за дурость свою. Смотрим дальше. Из-за тебя все пропало. Из-за тебя Муртазанов убежал. Тебе и отвечать. Больно много проблем с тобой. А нам лишние проблемы не нужны. Это не я решил. Все решили. Так что конец тебе, Руслан Назарович.

Он щелкнул пальцами, и пистолеты начали подниматься, и Зубов успел подумать: «А я-то причем?». Дальше он уже не думал.

— Аллах акбар! — заорал Зубов, и противники оцепенели.

Рука скользнула под куртку и выхватила пистолет. Другая рука схватила за воротник Азимова и швырнула на пол. Зубов резко присел, и тут же захлопали выстрелы. Он потерял равновесие и опрокинулся на спину, но так оказалось даже удобнее передвигаться. Отталкиваясь ногами, он полз на спине по гладкому кафельному полу и стрелял. Пока было видно, стрелял в грудь. Потом столы закрыли противников от него, и он стрелял по ногам, а потом стрелял в упавшего, не забывая считать свои выстрелы.

Столы визжали и грохотали под пулями, но Зубова еще не задело, и он отползал к выходу, все больше удивляясь, что жив и цел. Азимов куда-то пропал, зато дверь оказалась отперта, и Зубов смог одним толчком плеча распахнуть ее, прокатиться по крыльцу и нырнуть в открытый люк автобуса.

Из морга продолжали стрелять, и довольно метко. Посыпалось окно в автобусе, промяукал рикошет во дворе. Но он уже рванул сумку, и молния рассыпалась, и кольт сам лег в руку. И как только в проеме двери показалась фигура с оружием, Зубов нажал на спуск, и фигуру снесло обратно.

И наступила тишина, в которой переливался телефонный звонок. А потом прозвучал плачущий голос Азимова:

— Все, все, не стреляйте, все! Это Муртазанов звонит!

ЧАСТЬ IV «НЕ ЛЕТАЙТЕ БЕЗ КАРТ»

Глава 23

Мистер Абдулгафар, санитар эфира

Махсум Муртазанов положил трубку и сказал:

— Не понял. Он что, обкурился? Плачет, э. Попросил перезвонить через десять минут.

Панин оторвался от изучения записной книжки.

— За десять минут они могут подготовить прослушку, чтобы засечь наш номер. Старайся говорить быстро. Да-да, нет-нет. Начнет тянуть время — обрывай разговор.

— Э, сам знаю. Что-нибудь разобрал в книжке?

— Да что тут разбирать, все понятно, — сказал Панин, в задумчивости грызя кончик авторучки.

— Слушай, я что, совсем тупой? — обиделся Махсум. — Я ничего не разобрал, Хохол ничего не разобрал, даже Сурен ничего не разобрал. А ты пять минут смотрел и разобрал!

— Я разобрал только, что без бутылки тут не разберешься, — усмехнулся Панин. — Человек писал так, чтобы никто чужой не понял. По-английски, сокращенно, причем особыми словами. Хотел бы я познакомиться с тем, кто это писал. Похоже, что он-то и управлял всей этой аппаратурой.

— Он умер, — коротко сказал Лезгин, и Махсум бросил в его сторону недовольный взгляд.

Остальные друзья Махсума тоже отреагировали на эту реплику. Али и Вели на секунду оторвались от нард. Курд застыл с картами, занесенными над носом Хохла. Хохол перестал жмуриться и посмотрел на Махсума. И только Талыш продолжал невозмутимо грызть семечки.

— Да я знаю, что умер, — сказал Панин, продолжая переписывать книжку в «Журнал дежурства по убежищу». — Что делать, все мы смертны. Давай, звони, пока хоть этот жив.

Он еще раз перечитал расшифрованные записки покойного хозяина аппаратуры. Самая первая запись: «Меня зовут Абдулгафар. Отец — М. Наби из Кандагара, род занятий — санитар, образование — студент университета». Автор, видимо, выдавал себя за афганца. Но остальные записи явно не могли быть сделаны студентом-санитаром.