Спецназ Пакистана. Черные Аисты. Спецназ Афганистана

Вспоминает Анатолий Пашин, разведчик отряда: «Духи» отрезали оба взвода двойным кольцом и начали расстреливать ребят. Поднялась паника. Никто не знал, что делать. Оба взвода почти полностью погибли, правда, когда началась перестрелка, несколько человек успели выйти из этого кольца. Другие два взвода пытались прийти на помощь, но кольцо было очень плотным, и у нас появились потери». Командир 3-й роты стал свидетелем того, как ловушка захлопнулась – противник вышел в тыл 1-й роты, спустившись по высохшему руслу восточнее Даридама. Комбат не вызвал вовремя артиллерию, приняв спускавшихся врагов за свою группу. Это позволило душманам подтянуть туда же еще около 50 человек. Часть басмачей огнем из ДШК (пулемет Дегтярева – Шпагина крупнокалиберный), стрелкового оружия и легких минометов отражала попытки 2-й и 3-й рот спуститься на помощь окруженным товарищам. Другая – методично расстреливала разбившихся на мелкие группы бойцов. Они зажигали сигнальные дымы, надеясь на вертолеты, но тем самым окончательно раскрывали себя и свои и без того ненадежные укрытия. В Асадабаде спешно создавался сводный отряд из остававшихся в расположении части солдат, бронегруппа ринулась на подмогу. Но танки попали на мины и подорвались, а БМП застряли на скалистом грунте – прорвалась только одна машина. Убегали драгоценные минуты, кончались патроны у раненых и по нескольку раз окруженных бойцов. Те из них, у кого магазины автоматов опустели, взялись за гранаты. В этом же бою был совершен беспримерный в истории афганской войны подвиг – семеро ребят (Гавраш, Кухарчук, Вакулюк, Марченко, Музыка, Мустафин и Бойчук), раненые, предпочтя смерть плену и истязаниям, взорвали себя штурмовой гранатой, сделанной из мины ОЗМ-72. Во второй половине дня 21 апреля, когда сводная рота и бронегруппа вошли в Мараварское ущелье, навстречу им уже шли уцелевшие бойцы, выводя и вынося раненых товарищей. Под утро следующего дня к своим выбрался солдат, рассказавший об ужасной расправе взбешенных яростным отпором врагов над нашими ранеными, оставшимися на поле боя. Один из ребят – ефрейтор Василий Федив, когда душман склонился над ним, чтобы добить, перерезал врагу горло. Его мучили дольше остальных. Последующие два дня, потеряв еще трех солдат, под огнем выносили изуродованные тела товарищей. Многих пришлось опознавать по наколкам и деталям одежды. Так было опознано тело сержанта Виктора Тарасова, который якобы был взят в плен и погиб от залпа НУРСов (неуправляемый реактивный снаряд) с наших вертолетов. Якобы – потому, что вертолетчики видели уводимого в сторону Пакистана человека в «песочнике», светлом комбинезоне, а Тарасов был одет в обычную полевую форму.

Вспоминает Петр Севко, разведчик отряда: «Наша бронегруппа под командованием лейтенанта Дорогина выдвинулась в район Мараварского ущелья. Все было бы совсем по-другому, если бы не дорога. Мы не доехали буквально километр, может, два. На нашем пути – высохшее русло. Вот там мы и застряли, просидели целый день и почти всю ночь. Да еще утром прибыли два танка и начали расстреливать валуны, которые мешали проходу техники. В итоге пробивается одна машина, пошла вторая и на подъеме «разулась». А тем временем наши ребята там погибали. До сих пор это роковое стечение обстоятельств не дает мне покоя. К нам на помощь вышел батальон из Джелалабада. С этими ребятами мы выдвинулись в ущелье для того, чтобы забрать всех погибших товарищей. Эта «работа» затянулась на целый день, ночь и следующий день». Вспоминает Юрий Филиппович, старшина отряда: «Утром 23 апреля спустились с горы в кишлак Даридам, где нас построил начальник штаба армии, руководивший операцией. О нашем неудачном бое стало известно в Москве. Привлекли на помощь много техники, людей, чтобы нас вытащить. Прогремели на весь Афган. Вывод был такой: людей, не имеющих боевого опыта, без командиров, которые уже воевали, необстрелянных солдат и офицеров кинули в бой».