Спецназ Сталинграда

Позже в официальных сводках 6-й армии будет указано, что при переправе через Дон русские оказали сильное сопротивление, передовые германские части потеряли сто с небольшим человек убитыми. Были потоплены сколько-то десантных катеров и лодок. Думаю, фрицы лукавили, говоря о своих потерях. Щупальца передовых отрядов тянулись сразу в нескольких местах, их отрубали, отбрасывая наступавших. Наверняка немецкие потери были больше, но не в этом дело. Главное, они сумели захватить плацдарм на левом берегу и срочно строили понтонные мосты для танков. Едва перебравшись через Дон, немцы готовили бросок к Волге.

Если кто бывал на этом узком междуречье, он знает, какие здесь места. Огромные холмы на западном берегу Дона уступают место равнинной степи, по которой можно катить даже без дорог, обходя стороной островки леса, балки, лесопосадки. Неглубокие речки легко пересечь вброд. Они носят такие названия: Россошка, Тишанка, Карповка, Аксай-Есауловский.

Старые русские названия. Враг уже не у ворот, а в доме.

Глава 5 Сталинград, 23 августа

Мы шли и после рассвета. Остановились в степной балке и сразу заснули. Затем нас построили. Батальон, сформированный в конце июня, теперь на две трети состоял из новых людей. На месте комбата стоял старший лейтенант Рогожин. Полковник из штаба дивизии прочитал приказ о кадровых перестановках. Наш ротный получил звание «капитан» и назначался комбатом. Первую роту возглавил саперный капитан Гай, третью – старшина Шмаков, которого произвели в младшие лейтенанты. Борисюк шепнул мне:

– Во дает Пашка. Вчера рыбу в Дону ловил, а сегодня ротой командует. Мне бы так.

Я ничего не ответил. Жизнь ставила все на свои места. Павел Шмаков выделялся среди нас смелостью и умением управлять обстановкой. Он смог поджечь танк бутылкой с горючей смесью. Когда отбивали бросок немцев через Дон, огнем из пулемета не давал фрицам навести переправу и держал взвод в руках. Капитана Рогожина мы всегда уважали. Назначение его комбатом означало признание заслуг нашей роты.

Люди, которые вливались в батальон, стали его полноценной частью. Беззубый Тимофей Анкудинов разительно отличался от растерянного, бредущего в степи окруженца. Рыжий Ваня Погода из Борисоглебска, которого я не принимал всерьез, теперь держался уверенно и вместо длинной старой винтовки имел автомат. Сержант Борисюк, желчный, самый старший из курсантов-десантников, исхудал, загорел и крепко держал свое отделение.

– Товарищи десантники…

Новый комиссар батальона произнес речь, распаляясь от собственной решимости после боя. «Где ты раньше был?» – вертелось в голове. Чего сейчас болтать, после драки кулаками не машут. Я пошевелил пальцами ног, украдкой глянул на сапоги, которые не снимал дня три. От мыслей о новых портянках меня отвлек голос Рогожина. Он перебил комиссара и отдавал свои первые команды. Привести себя в порядок, обновить списки личного состава, сообщить о состоянии обмундирования и оружия.

Нет, от портянок никуда не уйдешь! Бойцы вытряхивали сопревшие клочья и терли о траву ступни. Неожиданно обнаружилось много больных. Не думаю, что люди притворялись. Все хорошо понимали, можно ссылаться на любую болячку, но вряд ли в этой ситуации кого-то отправят на лечение. Дядя Захар осматривал Тимофея Анкудинова. В придачу к зубной боли он жаловался на глухоту, чем страдала половина роты – следствие контузий. Ваня Погода растер грязными пальцами глаз, который хлестнуло вчера песком. Он заплыл и превратился в узкую щелку.

– Иди к врачу, – раздраженно посоветовал дядя Захар. – Сам виноват, нечего грязными пальцами лапать. О, да у тебя и пальцы воспалились. Иди, иди…

Я знал, у фельдшера не складывались отношения с начальником санчасти, молодым врачом-лейтенантом. Раньше лейтенант не признавал его опыт, а теперь самолюбивый фельдшер закусил удила и не желал переселяться в санчасть, где не хватало медицинских работников. Он крепко прижился в нашей роте.

На следующий день Шмаков представил нам нового командира первого взвода, им стал младший лейтенант Петр Грицевич, бывший сержант из первой роты, повышенный в звании вместе со Шмаковым. Меня так и оставили временно исполняющим обязанности командира третьего взвода. Я скептически оглядел светло-русого худощавого парня и после построения спросил Шмакова:

– Меня, значит, не утвердили?

– Значит, нет.

– С твоей подачи. Забыл, как я тебя во взвод принял? Теперь нацепил кубаря и радуешься.

Шмаков скосил глаза на лейтенантские кубики в петлицах, усмехнулся и посоветовал мне не кипятиться.

– Наберешься опыта, утвердят.

– Выходит, я опыта мало имею?

В тот момент я забыл, что нахожусь на передовой всего месяц. Тридцать с небольшим дней вместили в себя столько событий, что казались огромным сроком. Шмаков объяснил причину.

– Грицевич тебя старше, в действующей армии с осени.

– На курсах в соседних взводах учились, Петро с парашютом справиться не мог.

– Зато в бою нормально справляется.

– Можно я пойду?

– Погоди, – расплылся в улыбке младший лейтенант. – Ты вроде Сталинград неплохо знаешь?

– Бывал раза три.