Спецназ времени

Несколько секунд тот молчал, буравя операнга пристальным взглядом чуть прищуренных внимательных глаз (взгляд Рогов, разумеется, выдержал — не на того напал), затем взял с журнального столика пачку сигарет, не предлагая гостям, закурил. Откинулся на скрипнувшую пружинами спинку, выпустил дым:

— Всегда считал, что меня уже ничем в этой жизни грешной не удивишь. Ошибся, что ль? Расслабился? Или за меня так серьезно взялись? И сейчас вязать будут?

— Ошиблись. Никто за вас не брался, — Виталий аккуратно разложил перед ним их настоящие паспорта и три пачки стодолларовых купюр в банковской упаковке по сто штук — основную часть денег они с собой на встречу, разумеется, не взяли.

Помолчав, мужик равнодушно и несколько даже брезгливо отодвинул в сторону документы и деньги, даже не взглянув на них, аккуратно затушил окурок в полупустой хрустальной пепельнице и сообщил:

— А знаете, что, ребятушки? Я все сделаю. Дня за три, быстрее просто физически не получится, у нас тоже есть свои заморочки. Документики будут — ни на одной таможне не подкопаются, не первый год ксивы мастырю, пока никто не жаловался. И в Альпы вас отправлю, через Францию, правда, но на месте верного человечка подскажу, и с границей поможет, и по стране проведет, и что там еще нужно будет. Даже цену, пожалуй, ломить не стану. А там, глядишь, и еще в чем подмогну. Но при одном условии, — внезапно он резко наклонился вперед, сверкнув злым блеском холодных глаз немало повидавшего на своем веку человека. Очень так немало повидавшего. — А условие вот какое. Вы мне прямо здесь и сейчас все и расскажете, господа-товарищи частные клиенты из интересного учреждения. И что там, в Швейцарии, на самом деле произошло, и что от нас всех скрывают, и зачем вам нужно туда попасть таким вот интересным макаром. А нет — так не обессудьте. Мы не договоримся.

Рядом шумно вздохнул Никонов, решивший было, что их переговоры окончательно и бесповоротно провалились. Виталий же, как ни странно, придерживался абсолютно иного мнения. А если уж честно, откровенно расслабился — он уже просчитал собеседника. В конце концов, в прославленном флотском диверсионном спецназе учили отнюдь не только челюсти крушить да вражеские космопорты захватывать:

— А оно вам надо? Не зря ведь в одной мудрой книге сказано, что «во многой мудрости много печали»? Да и не поверите вы, а коль не поверите, так не захотите с сумасшедшими связываться.

— «И кто умножает познания, умножает скорбь», — неожиданно серьезным голосом процитировал тот вторую часть библейской цитаты. — А вот насчет того, поверю ли, это уж дядя сам решит, хорошо? Дядя много историй в своей далеко не безгрешной жизни слышал, авось и эта его не шибко расстроит. Курите, если хотите. — Он пододвинул сигареты и, продолжая движение, неожиданно протянул руку: — Виктор Семенович, а то как-то неудобно. Не могу сказать, что это мое совсем уж настоящее имя, да вот привык я к нему как-то…

«Молодец, быстро схватывает, — с уважением подумал операнг. — Ведь понял уже, что я согласен. Рисковый мужик».

— Очень приятно, — Виталий со всей серьезностью пожал руку и взглянул на Вадима: — Да расслабься, капитан, кому будет хуже оттого, что и он тоже узнает? Ему же в любом случае хуже и будет. Но дядя, — он метнул в сидящего ответный взгляд, который тот встретил едва заметной понимающей ухмылкой, — сам так решил. По крайней мере, он-то уж точно человек в отличие… ну, ты сам знаешь, от кого. А вы, гм, Виктор Семенович, не боитесь? Ведь, если вдруг поверите, обратной-то дороги не будет.

— Не боюсь, — авторитет (откуда в его памяти взялось это понятие — и, главное, понимание, что оное означает, — Виталий не знал, наверняка снова от реципиента) откинулся обратно на спинку кресла. — Я как-то уже давно ничего не боюсь. Перебоялся когда-то, всякое бывало. Ладно, хватит впустую языками молоть, не у следака на допросе. Кстати, если мы договоримся, можете здесь и остаться. Хата чистая, не бойтесь. Денег за постой не возьму и даже водочкой угощу, — он усмехнулся. — Считайте, подарок.

— Тогда слушайте, — операнг вытянул из предложенной пачки сигаретку, прикурил. — Но потом — без обид. Мне будет очень неприятно вас убивать, но если это придется сделать для дела, я это сделаю. Итак, когда-то давным-давно, в далеком будущем…