Спецназовец. Сошествие в ад

Шестеренки в его голове после вчерашней пьянки крутились неохотно, как не смазанные машинным маслом детали средневекового шнекового механизма. Он собирался сделать ход конем, применив неожиданный тактический ход, и наконец-то показать этим молокососам, где раки зимуют. В боевых условиях это сделать было проще. Достаточно было подтвердить свои убеждения красноречивым и, что самое важное, нецензурным монологом, который прекрасно воздействовал на сознание неоперившихся юнцов, которые еще вчера курили бамбук в какой-то учебке, а теперь оказались на передовой.

Здесь же этот номер не пройдет, а скорее всего только все испортит. Слишком они субтильные и малахольные для таких разговоров. Еще, чего доброго, обделаются после такого воспитания и в тот же день доложат обо всем своим богатеньким родителям, которые привыкли быть вершителями чужих судеб. Конечно, эти детишки постараются как можно сильнее извратить картину произошедшего, и их учитель в глазах родителей будет выглядеть настоящим монстром.

Сазонов хорошо понимал, что если он начнет выкидывать фортели, которые мог позволить себе на военке, то терпеть его долго не будут, а выкинут как шелудивого пса на улицу. И кому он там пригодится? Понятно, что есть связи, но всему есть предел, и, если он по своей вине потеряет эту работу, хлопотать за него никто больше не будет.

Размышляя об этом в особо щекотливые и требовавшие деликатного подхода моменты, он представлял себе мрачную картину, как с авоськами, доверху забитыми пустыми бутылками из-под вина, и окладистой вшивой бороденкой копается в необъятных закромах местной помойки. Чтобы избавиться от этого депрессивного морока, Сазонов открывал бутылку дешевого и, что немаловажно, превосходного грузинского вина и дезинфицировал свое воспаленное сознание. Такой способ был действенным, только, к сожалению, очень краткосрочным, и для закрепления благотворного эффекта алкоголь требовалось употреблять регулярно, чем, в общем-то, Алексей и занимался на досуге, распивая вино, как обычную питьевую воду, и не видя в этом ничего предосудительного.

Заблудившись в дебрях своих бесконечных размышлений, он не сразу выплыл в реальность, в которой он тупо стоял перед классом, как солдат на плацу перед генералом.

– В общем, вам дается десять минут на то, чтобы решить все свои вопросы, – откашлявшись, решительно и резко заявил Сазонов. – Если через это время журнал не окажется на столе, то вы будете писать контрольную. Тот, кто попробует списать, пулей вылетит за дверь. Я ясно выразился?

И он замолчал, глядя на притихших школяров сверху вниз, как орел смотрит на своих беспомощных и трусливых жертв, суетливо копошащихся где-то там вдалеке и еще не знающих о том, что над их головами нависла серьезная угроза.

Никаких возражений, как и предполагал Сазонов, не последовало. Грузины – народ горячий, и поэтому иногда с ним залупались по самым ничтожным поводам, но угроза писать контрольную работу оказалась действенной. Тем более что вид Сазонова после похмелья говорил о многом, если не обо всем. В его красноватых после попойки глазах горел дерзкий огонек, который не предвещал никаких послаблений и компромиссов.

Сазонов, чувствуя, как его мутит, вышел из класса, на ходу доставая из кармана мобильный, как будто ему срочно позвонил по неотложным делам какой-то серьезный кореш.

Иногда Сазонов искренне жалел, что в свое время не получил техническое или экономическое образование. С его природной въедливостью и настырностью был бы сейчас каким-нибудь высококвалифицированным спецом в корпорации международного уровня и в ус бы не дул, думая о перспективах программирования и о покупке новомодных гаджетов, вместо того чтобы заниматься учительством. А что теперь? Отслужил, был в горячих точках, участвовал в немалом количестве боевых операций и ликвидировал по меньшей мере роту опаснейших негодяев, и какой монетой ему отплатили за все эти старания? Теперь торчит обычным учителем в школе при американском посольстве. Хотя, с другой стороны, он не мог пожаловаться на свою участь, потому что был востребованным человеком и имел шикарную возможность круглогодично любоваться горными видами и вдыхать свежий воздух, не отравленный выхлопными газами.

В коридоре по-прежнему никого не было; только прислушавшись, можно было уловить за дверьми школьных кабинетов монотонный бубнеж учителей и периодический галдеж аудитории.

Пройдя в туалет, Сазонов предварительно убедился в том, что там никого нет, и только после этого сунул два пальца в рот. Тут он не нуждался ни в какой публике. Запишут, чего доброго, на мобильник, разместят в Интернете, и ролик с его участием станет превосходным компроматом, ну и, естественно, хорошей зацепкой для того, чтобы вытурить его с работы без лишних объяснений. А попробуй-ка ты найди в Грузии новую работу, тем более квалифицированную. Рабочих мест настолько мало, что существует негласный конкурс даже на вакансию пастуха.