Спецназовец. Взгляд снайпера

Разыскивая в здании вокзала почтовое отделение, Юрий мысленно сетовал на судьбу. Он знал, что на свете есть люди, и их не так уж мало, которым ни разу в жизни не довелось не то что подраться, но даже и очутиться в ситуации, когда приходится выбирать между дракой и потерей лица. Поверить в существование таких счастливчиков ему было трудно, почти невозможно, поскольку сам он притягивал такие ситуации, как мощный магнит железные опилки. И сейчас, уже в который раз осознав, что мирная жизнь, о которой когда-то так мечтал, не задалась и выбора просто-напросто нет, он снова пожалел, что не остался в армии, где хотя бы теоретически ясно, кто друг, а кто враг, и где всем и каждому известно, как надлежит поступать с врагом. В армии уничтожить врага – доблесть, на гражданке – уголовно наказуемое преступление, которое будет тяжким камнем висеть у тебя на шее до конца твоих дней, даже если повезет избежать наказания. Да и кто ты такой, чтобы решать, кто заслуживает уничтожения, а кто нет? И не надо, не надо опять ссылаться на Баклана, в таких делах сердце – далеко не лучший советчик. Потому что в сердцах дать кому-то в морду – это одно, а убить – совсем другое. В морду Парамонову Юрий уже дал, только вряд ли его это остановит: на кону деньги, и немалые, и битая морда в таком деле – не финал, а всего лишь прелюдия, стимул к новым, более решительным действиям.

Отыскав почту, Юрий купил конверт с маркой, вложил в него квитанцию из камеры хранения, заклеил и написал адрес: Москва, главпочтамт, до востребования, Ю. Якушеву. Узкий безгубый рот почтового ящика беззвучно сглотнул это послание самому себе, и, немного успокоившись по поводу результатов гипотетического обыска, Юрий направился на стоянку, где оставил свою машину.

В небе над Москвой полдня бродила грозовая туча – погромыхивала, посверкивала издалека молниями, растягивала то над одним, то над другим микрорайоном серые косые полотнища дождя. Но перемещения Юрия Якушева по городу так и не совпали с ее сложным зигзагообразным маршрутом – на его долю все время доставались только мелкие лужи на асфальте, которые сердито шипели под колесами, да пригоршни пыли и мелкого мусора, которые время от времени швырял в стекло хулиганствующий ветер. Он видел мокрые машины и троллейбусы, видел людей, которые, стоя на остановках общественного транспорта, встряхивали и складывали сырые зонты, недоверчиво косясь на небо, очистившееся так же внезапно, как и нахмурилось. Один раз он заметил девушку в коротеньком, промокшем до нитки платье, с длинными мокрыми волосами, которая стояла на перекрестке, дожидаясь зеленого сигнала светофора, и держала в руке снятые босоножки. Она была похожа на кадр из старого кинофильма или на кусочек ранней юности, занесенный сюда из давних времен порывом грозы; она показалась Юрию совсем юной и красивой, как сказочная принцесса, и он, засмотревшись, едва не проехал перекресток на красный свет.

Дорога домой провела его мимо спортзала, в котором он когда-то работал инструктором по восточным единоборствам. На крылечке, служа заведению мощной антирекламой, торопливо добивал окурок здоровенный незнакомый амбал с чудовищной мускулатурой, одетый в тренировочные шаровары и облегающую майку, мощно распираемую изнутри рельефными буграми мышц. Раньше Юрий непременно остановился бы и зашел, чтобы поболтать с Дашей. Но Даша здесь уже не работала – она вышла замуж, уехала из Москвы и, если верить двум полученным Юрием за семь месяцев письмам, была вполне счастлива, совершив безумный побег из столицы в захолустный гарнизон. Впрочем, зная Дашу и ее свежеиспеченного супруга, в это было нетрудно поверить, и Юрий не удивился бы, узнав, что эта чокнутая нацепила тельник в голубую полоску и развлекается вовсю, удивляя десантуру своими навыками на занятиях по рукопашному бою. Что ж, подумал он, в добрый час. Для десантника в начале карьеры бывает очень полезно узнать, что рост, вес и умение прошибать стены головой далеко не все решают даже в кулачном бою…

Очень своевременно вспомнив, что в холодильнике у него хоть шаром покати, Юрий заехал в супермаркет и набросал в корзину полуфабрикатов, приготовление которых не требовало особых кулинарных навыков. Поскольку время обеда давно миновало и желудок все настойчивее напоминал о себе, он перекусил здесь же, в кафетерии, после чего, придя к окончательному согласию с окружающим миром, направился домой.

Ему пришлось сделать крюк, чтобы заехать на заправку, и к тому времени, когда он выбрался на свое шоссе, то уже было забито средних размеров пробкой. Чертыхнувшись, он включил радио и экспериментировал с клавишами настройки до тех пор, пока не наткнулся на выпуск новостей. Впрочем, ожидаемого облегчения это не принесло: диктор своеобычной скороговоркой нес какую-то разнузданную чушь об обнаруженном на подмосковной даче обезглавленном трупе столичного ресторатора и об его бесследно исчезнувшей голове.